Больно, когда в душу с микроскопом

Застыла душа, и часы остановлены.

В безмолвии зрители выхода ждут.

Грехи все замолены, речи замолвлены…

Пульсирует кровь, и нервы, как жгут!

Дышать – не надышишься! Воздух каменьями

В разинутых легких набатом гремит.

На сцене, истёртой чужими коленями,

Начало пути в бесконечность лежит…

…А он писал про то, как воевали,

«Трехсотых» выносили с передка.

Как дядьки важные солдатов предавали,

И как свобода на войне была сладка.

И тысячи людей словам внимали.

Сермяжной правде о героях, их судьбе.

Порою слёзы горькие тайком глотали,

Примерив боль людских потерь к себе…

Писал, как надышались взрывов гарью,

Как на смерть посылали пацанов.

И как в окопах предрассветной хмарью

Тревожно спали – урывками, без снов.

О том, как честь свою не опускали.

О доблести простой, не напоказ.

Писал о том, как наши побеждали!

Немногословно. Парой-тройкой фраз.

Читая книгу про мужчин России,

Написанную злой, простой строкой,

Прошу, о Боже милый, сохрани их!

Чтоб каждый возвратился в дом живой.

Чтоб книга эта выжила в кошмаре,

Чтобы живущие на той и этой стороне,

Чтобы на всем земном великом шаре!!!
–

Печать проклятия лежала на войне.

И хуторок-то небольшой…

Но как-то мигом: треск и вой,

Из автоматов колотьба…

Куда котят девать?!.. Куда?!..

Людей кошмар… стрельба и мат…

Палят, кричат, бегут, спешат!

…и только маленькая мать

Не уставала заклинать

Кошачье божество своё:

«Потомство сбереги моё!!!»

Прижавши уши, средь войны,

Без всякой пред людьми вины,

Пока сжималось зла кольцо,

Она бежала под крыльцо…

Дитя за холку! Чрез дорогу!

Навстречу – взрывы! Трупы! Ноги!

Кусты… Трава… а! – здесь налево….

Там под обрывом спрятан первый.

Лизнув малого, отдышалась.

Потом приникла, подобралась…

И

снова в путь туда, где смерть,

И огненная круговерть!

«Там девочка моя осталась…»

Совсем чуть-чуть… немного… малость!..

За холку… что-то в бок кольнуло…

Волною навзничь развернуло…

Висит покорно дочь в зубах.

Еще неведом мелкой страх.

…Чуть поднапрячься… Девять жизней!

Ещё жива! И не до тризны…

Не слушаются что-то ноги…

Еще чуть-чуть через дорогу…

Налево здесь… Через кусты…

Вокруг цветы… цветы… цветы…

Обрыв. Земля… и мокрый бок…

А вот и мы…

…прощай, сынок.

Лежали в окопе солдаты.

Над ними – противника дрон.

Заметил их там оператор —

Предвестник чужих похорон.

Глумливо жужжал аппаратик,

Задорно кругами летал.

«Какой попадётся солдатик?» —

В сомнениях цель выбирал:

"Быть может вон тот, безоружный,

С кровавым пятном на плече?

Он явно недавно контужен.

На вид не жилец вообще.

Нет, этот совсем не подходит!

И так через часик помрёт".

И техник свой дрон переводит

На новую цель: «Может, тот?

Без шлема, и тоже подранен.

Бинтами замотан висок.

Чернявый… Наверно, южанин.

Ну что же… Лови, москалёк!»

Мотор камикадзе стилетом

Вспорол над окопом дымок…

Но выстрел обреза дуплетом

Швырнул аппарат на песок.

***

В окопе был третий. Бывалый

Седой ветеран из Перьми:

«Вот хрен тебе, – буркнул устало. —

Еще поживём, чёрт возьми…»

В меня шесть пуль из автомата

Сегодня дяденька всадил.

Моих сестрёнку, маму, брата…

Так просто – взял, и всех убил.

Убил за то, что мы другие.

За то, что молимся не так.

Кто ж виноват, что мы такие…

Ведь я ему совсем не враг!

Сегодня был мой день рожденья.

И как обидно мне, хоть плачь!

За что такое невезенье?!
–

Футбольный подарили мяч!

Я с ним теперь не поиграю

На спортплощадке во дворе…

Я не пойму никак! Не знаю!

Зачем стрелять по детворе?!

Прожил шесть лет… Как это мало!

По пуле за год… и конец.

Я утром был – в обед не стало…

Перечеркнул судьбу свинец.

Возможно, был бы футболистом,

Сыграл бы не один я матч.

Как жаль, что я убит садистом!

Не поиграть мне больше в мяч…

Вы на могилку принесите