Больной, вернитесь!
Шрифт:
— Я — жена Романа Ворожбина! — громко заявила незваная гостья и надменно заломила бровь.
— Бывшая, насколько я помню, — прошипела я.
И откуда только в моём голосе взялся яд?!
— Настоящая! Ромашка-дурашка память потерял! Так что настоящая… Вот смотри…
Эта крашеная, перекачанная силиконом барби ткнула мне в лицо свидетельство о браке. От него ещё пахло типографскими чернилами. Свеженькое.
В детстве мы ездили на экскурсию в типографию. Нам показывали этапы изготовления свежего номера газеты. Было очень интересно, но запах… Запомнился на всю жизнь.
—
Сама от себя не ожидала подобной агрессии.
— Ты ещё об этом пожалеешь, деревенская выскочка! — дамочка старательно сопротивлялась, но на моей стороне были знания и опыт. — Ромка всё равно будет со мной! Наш развод был ошибкой! Он мой и больше ничей, поняла? Я его тебе не отдам!
Лицо женщины перекосилось от ярости.
— Фу, подумаешь! Не нужен мне твой Ромочка, ни даром, ни с деньгами! — рыкнула я и закрыла дверь за спиной наглой незнакомки.
Ведь не нужен? Правда? Зачем мне этот старый, вечно занятой бизнесмен с такими добрыми глазами, завораживающим голосом и невероятно нежными руками. А целуется как, у-у-у-у!
Я медленно сползла по входной двери на пол, стараясь успокоиться и запрещая себе думать о мужчине.
Какое-то время я просто выла, а потом пришло озарение. Стоп! Что значит: “Роман потерял память”?! Где? Когда? При каких обстоятельствах? Я, как его лечащий врач, обязана знать!
Эти мысли заставили меня собраться во всех смыслах. Быстро вымыла полы после этой нечистоплотной мечты ординатора психиатра, оделась и пулей вылетела из дома. Мне ещё повезло, что такси прибыло удивительно быстро.
Уже на автостанции поменяла билет на ближайший рейс и выехала, торопясь застать Романа. Почему-то меня не отпускало дурное предчувствие. Мне жизненно необходимо сегодня же быть в больнице.
Время в дороге будто застыло, как насекомое в янтаре. Автобус еле плёлся по дороге, “кланялся каждому столбу” [3] , подолгу стоял на остановках, а потом ещё и на заправку завернул, предварительно высадив всех пассажиров.
3
“Кланяться каждому столбу” — не спешить, часто останавливаться.
Когда мы въехали на автостанцию, сумерки опустились на город.
“Опоздала!” — пронеслось в голове.
Перекинув сумку через плечо, я бросилась бежать прямиком в больницу.
— Настенька, внученька, — перехватила меня по пути “постоянная клиентка”, баба Нина, — а ты куда это так спешишь?
— В больницу, — ответила я, пытаясь обойти старушку.
— Вернулась уже?! — не отставала та.
— Да. Нина Вадимовна, я спешу.
— Конечно, конечно. Ты только вот посмотри, беда у меня…
Старушка сняла варежку и продемонстрировала
— Подойдите на скорую. Там вам обязательно помогут.
— Спасибо, деточка. Дай бог тебе жениха богатого…
Ну да, очень он мне нужен, этот жених… Тем более богатый. А перед глазами всплыло лицо Романа. Так тоскливо стало.
— Спасибо, — сдержанно улыбнулась я и продолжила свой путь.
Когда до больницы оставались считанные десятки метров, я встретила Николая Захаровича.
4
Панариций — это неспецифическое острое воспалительное поражение различных морфологических структур пальца, вызываемое патогенной микрофлорой.
— Настя?! Что ты тут делаешь?
Бли-и-и-ин…
— Здравствуйте. Я… к вам шла.
Ну в самом деле, не могла же я сказать заведующему отделением, что неслась на ночь глядя в отделение… А собственно, зачем?
— Ну-ну. Девочка моя, стар я уже для таких свиданий. Давай ты сейчас пойдёшь домой, хорошо? А завтра утром мы побеседуем.
Не-е-е-ет! Ну нет же… Мне надо в больницу.
Видимо, что-то отразилось на моём лице, потому что мой собеседник по-отечески улыбнулся и сказал:
— Ну, если ты так переживаешь за своих пациентов, Настенька, то, конечно, иди. До свидания!
Облегчённо выдохнула и подошла к воротам больницы. Из них выехала чёрная машина.
“Jeep” — прочла я.
Сердце ёкнуло в груди. У нас такие не ездят. Нет, не так. Местные на подобных авто не ездят. Неужели я опоздала?!
На проходной меня остановил охранник и передал свёрнутый вчетверо лист бумаги.
— Анастасия Алексеевна, вот. Вам просили передать, как увижу.
— Кто? — поинтересовалась я, разворачивая послание.
— Мужчина. С гипсом. Представительный такой. Одет как франт был.
Роман…
Записка задрожала в руках и сбитым самолётиком полетела на пол.
Не успела.
Глава 22
Роман Витальевич Ворожбин
Быстро набросав записку и попросив охранника передать её Ожегиной, покинул здание больницы.
Свобода! Ура! Я мечтал о ней на протяжении трёх недель. Тут же сердце сжало медвежьей лапой тоски. А вот это ни к чему!
Так, где моя правая рука?! Джип. Серьёзно? Когда это он пересел на такой сарай?! Совсем не его вариант. Однако Андрюха стоял рядом именно с этой машиной.
— Руслан?! — удивился я водителю, открыв дверь со стороны пассажирского сиденья.
— Здорово, Роман! — кивнул мой старый знакомый. — Запрыгивай.
— Какими судьбами? — пожал я протянутую широкую ладонь.
— Да вот, мимо проезжал… Дай, думаю, старого партнёра проведаю. Смотрю, из тебя уже во всю песок сыплется… Вон, закрепляющие растворы наносить приходится. Или ты решил податься в театр?! На Бабу-ягу не утвердят, лицом и комплекцией не вышел, не надейся даже.