Больные ублюдки
Шрифт:
Какой-то человек схватил меня за волосы и рванул назад. Повернувшись, я увидела перед собой мужчину, одетого во всё черное. Я вспорола ножом его горло прямо до мозга. Мне в лицо тут же хлынула кровь, и он отпустил мои волосы.
Я обернулась, подыскивая в этом большом доме жертву для следующего убийства.... а затем услышала это.
— Эллис! — раздался голос сверху лестницы. — Эллис!
У меня похолодела кровь. Я узнала этот голос. Эллис рассказала мне, что это был за голос... и, что еще хуже… он выкрикивал ее имя.
Бармаглот,
Очень скоро он умрёт.
Перескакивая через две ступеньки, я взбежала по лестнице. Я подняла нож к плечу, готовая в любой момент нанести удар. Когда я взобралась на самый верх, то услышала шаги. Резко повернув голову, я бросилась направо. Я бежала на звук шагов, пока не оказалась в какой-то затемнённой комнате. Прищурившись, я попыталась отыскать этого монстра, когда он вдруг снова ее позвал. Бармаглот остановился в другом конце комнаты, притаившись в тени.
Он стоял прямо передо мной.
Я затряслась от ярости. Из меня потоком хлынула энергия гнева, и, дрожа всем телом, я двинулась вперед. Но не успела я сделать и три шага, как пол ушел у меня из-под ног. И внезапно я начала падать. Я кричала и падала… всё ниже и ниже. Пока не упала на что-то мягкое. Я взглянула вверх, и мною овладел страх и полнейший ужас.
Нора…прямо надо мной была нора… кроличья нора.
— Нет, — прошептала я и огляделась вокруг.
Я находилась в комнате: в комнате с тремя дверями. Мигом вскочив с того, на чем я там сидела — оглянувшись назад, я увидела, что это была кровать — я бросилась к первой двери. Она была заперта. Я побежала ко второй. Она тоже была заперта.
— Нет! — ещё громче закричала я, голос задребезжал у меня в горле.
Нетвёрдыми шагами я подошла к третьей двери и протянула к ней руку... Заперта.
Я замотала головой. Я так быстро замотала головой, что у меня всё поплыло перед глазами. Что-то стукнулось об пол. Посмотрев вниз, я увидела на грубых деревянных половицах свой нож. Я попятилась назад. Я отступала, пока мои ноги не ударились о матрас.
Увидев вокруг себя четыре стены, я почувствовала, как у меня задрожала нижняя губа. Три двери… это была копия комнаты, из которой я не могла выбраться в течение долгих лет.
Я вернулась в комнату со множеством дверей.
К горлу подступили рыдания. Силы покидали моё тело, словно сочащаяся из раны кровь. Я машинально свернулась на кровати, в защитном жесте обхватив себя руками. Я закрыла глаза, пытаясь бороться с тьмой и глубокой бездной, разверзающейся у меня в груди.
Внезапно дверь справа от меня открылась. Я распахнула глаза, и меня сковал ледяной страх. Я увидела, что ко мне идёт мужчина. Я взглянула на его ноги, на его начищенные черные кожаные ботинки... И мне сразу же стало ясно, кто загнал меня в ловушку.
Когда он подошел к кровати, я все еще смотрела на его ноги. Почувствовав, как мне в волосы
— Эллис…, — прошептал он.
Я почувствовала, как его голос вонзился прямо мне в душу. Как его когти скребли хрупкое стекло, в которое превратилось моё сердце, надавливая на слабые места, пока оно, наконец, не разбилось на мелкие осколки, лишив меня остатков мужества и надежды.
Бармаглот грубо погладил меня по лицу, заменив своим касанием чувственный след, совсем недавно оставленный Кроликом. Я хотела, чтобы ко мне прикоснулся Кролик. Хотела, чтобы он ласкал мою кожу своими нежными прикосновениями.
Мне нужен был Кролик, и точка. Мне нужен был Кролик. Но он не найдет меня в этой комнате. Он не сможет в нее войти — все двери заперты. А ключи только у Бармаглота.
— Моя Эллис, — прошептал Бармаглот.
Сбоку под его весом просел матрас. Я почувствовала, как он ко мне приблизился. Почувствовала его запах — виски с сигарным дымом.
Я ненавидела этот запах.
— Думаешь, я не знал, что ты придешь? — усмехнулся он. Звук его голоса резанул мой слух. — Как только я услышал имена жертв, как только увидел в новостях тот портрет, я понял, что ты за мной придешь.
Его палец скользнул к моему подбородку. Он вынудил меня повернуться к нему лицом.
— Открой глаза.
Не в силах сопротивляться его приказу, я подчинилась. И как только я на него взглянула, то почувствовала, как вся та косметика, что купил мне Кролик, испаряется с моего лица. Я почувствовала, как мое платье из синего превращается в черное. Почувствовала, как Куколка исчезает. Как ее храбрость и мужество растворяются во влажном воздухе. Я задрожала от страха.
— Эллис Эрншоу, — проговорил Бармаглот.
Только вот когда я посмотрела ему в глаза, то увидела, что это никакой не Бармаглот. Вместо него рядом со мной сидел дядя Джон, держа меня за подбородок.
— Дядя Джон, — прошептала я.
Он ухмыльнулся.
— Вот она, — произнёс он, его рука пробежала вдоль моего тела и остановилась на голом бедре. — Моя маленькая Эллис. С английским акцентом, ни больше, ни меньше.
Его глаза опустились на моё платье и вспыхнули.
— Тебе всегда нравилось играть, не так ли?
И тогда он начал его поднимать. Когда его грубая рука поползла вверх по моему бедру, у меня сбилось дыхание. С трудом подавив рыдания, я почувствовала, как он отвел мои трусики в сторону и стиснул мою ягодицу. Когда он встал возле меня на колени, я с силой зажмурила глаза.
Дядя Джон перевернул меня на спину. Пока он приподнимал мне платье, я открыла глаза и уставилась в потолок. Он задрал платье, сморщив ткань у меня на поясе. Подцепив пальцами резинку моих трусиков, он стянул их у меня с ног и бросил на пол.