Болото
Шрифт:
Весь Лагерь затих, подавленный случившимся. Дядьку Петро любили все, и его смерть потрясла нас. На ужин в столовую я пришел позже остальных, поэтому сидел за столиком один, меланхолично покачивая на пальце медвежонка-брелок. Пришла Лиза и села рядом, ее левая рука, прокушенная сумасшедшим охранником, была туго забинтована. Лиза вздохнула.
— Я его тело вдоль и поперек просветила… думала, какие-то изменения в мозгу, или инфекция какая-то редкая… абсолютно здоровый, только вот, сошел с ума.
— Жалко дядьку Петро.
— Да, жалко. Хотела его тело сегодня же отправить в город, да связь прервалась. Странно так… я с нашим ведущим
— Ветер опять крепчает, наверное из-за этого.
— Ага, наверное… что это у тебя?
— Брелок. Марина подарила. За день до смерти.
— Вы… были близки?
— Нет, я ее почти не знал.
Я откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок.
— Знаешь, Лиза, мне кажется, она была очень хорошим человеком. Гораздо лучше меня. Потому что она так любила синее небо, что не смогла вернуться на Болото, в туман. А я смог. Более того: я, кажется, начинаю привыкать ко всему этому. Еще немного, и мне начнет здесь нравиться.
Подумав, я достал из кармана витую нитку и повесил медвежонка на шею.
Глава 26
Я проснулся оттого, что кто-то бешено тряс меня. Открыв глаза, я увидел всполошенного Толика.
— Максим, сбегай к Лизе, принеси чего-нибудь успокоительного. У Саши истерика.
Саша, свернувшись в клубочек, лежала на койке, отвернувшись лицом к стене, и всхлипывала:
— Плохо… плохое… беда…
Я как был, в одних трусах и босиком, выскочил за дверь. Длинный бетонный коридор еле освещался несколькими светодиодными лампами, и, ничего не видя под ногами, я вскоре наступил босой ногой на маленький осколок стекла.
— Уй-я…
Пришлось сбавить ход. Через две пустые комнаты от нас была комната «Пиратов». Их дверь была настежь открыта. Конечно, двери в наши комнаты закрывались на чисто символические замки, и далеко не все утруждали себя запирать их на ночь, но распахнутая дверь среди ночи…
Я подошел и посмотрел внутрь. Так же, как у нас, стояли две двухъярусные койки и одна одиночная. В комнате был образцовый порядок, лишь попавшее в луч света скомканное одеяло, лежащее на полу, портило общее впечатление. Одеяло было густо испачкано чем-то красным.
Я задышал чаще; сначала в комнате не было движения, затем возле одной из кроватей шевельнулся темный силуэт.
— Ребята! Вовка?
— Ощ аз рещ, ю ян рсамо!
Я отшатнулся, и в тот же самый миг где-то раздался электрический треск, лампы мигнули и погасли, и я оказался в полной темноте. В панике бросившись прочь, я ударился плечом о стену, потом моя нога за что-то зацепилась и я упал. За спиной я услышал шаги; неизвестный, убивший во сне ячейку «Гидра», был обут в тяжелые ботинки — такие же, как у нашего начальника. На бетоне они издавали четкий, клацающий звук. Я осторожно встал и, стараясь двигаться максимально тихо, выставил перед собой руки и побрел вперед. Брелок-медвежонок на шее звякнул цепочкой, и я тут же сжал его в руке. Я сдавил медвежонка и, очевидно, нажал какую-то скрытую кнопку, так как медвежонок вдруг засветился ярким, но мягким зеленоватым светом. Наверное, в брелоке был спрятан маленький фонарик, чего я прежде не заметил.
Я оглянулся. Странное дело, но моему преследователю этот яркий свет видеть не помогал, он все так же вслепую шарил руками.
Вне всяких сомнений, это был наш начальник, но в каком виде! Вся его одежда и лицо были залиты кровью, в зеленом свете казавшейся черной. Одного уха не хватало, на его месте торчал кровоточащий огрызок, нижнюю губу он почти полностью откусил, и теперь она висела на обрывке кожи. Внезапно он опустился на колени и по-собачьи принялся нюхать пол. Я опустил глаза; маленький осколок стекла, на который я наступил и уже успел забыть, все же проколол кожу на ступне, и за мной оставался хорошо видимый в зеленом свете кровавый след. С другого конца коридора я услышал чьи-то шаги. Начальник поднял голову и спросил:
— Ощ аз рещ, ю ян рсамо?
— Ощ аз рещ, ю ян рсамо! — утвердительно ответил ему невидимый собеседник. Я понял, что больше ждать не стоит, и, уже не заботясь о тишине, рванулся вперед. На бегу я толкал все попавшиеся двери, но вот беда, все они были заперты. Начальник и еще один монстр — теперь я мог разглядеть его, это был таким же странным образом изменившийся электрик Миша, услышав меня, кинулись с двух сторон; тут наконец одна из дверей поддалась, я нырнул внутрь и повернул задвижку.
Большая комната, куда я влетел, оказалась мастерской Андрея. Дверь здесь была понадежнее, но тоже весьма хлипкая. Она затрещала под ударами двух монстров; раздались вопли "Ощ аз рещ, ю ян рсамо!" и я понял, что к двум монстрам присоединился третий. Я лихорадочно осмотрелся: чем бы заблокировать дверь? Ага, вот верстак подойдет…
Верстак был прикручен к полу здоровенными стальными болтами. Как и вся остальная мебель в мастерской, кроме табуретки. Я в панике заметался, пытаясь отыскать хоть какое-то оружие. Попытался вытащить из-за верстака одну из металлических полос, из которых некогда Андрей мастерил нам мечи, но ободрал руки об острые заусенцы; подумал, что сгодится большой напильник, но ящики с инструментом оказались заперты… наконец мой взгляд наткнулся на некий предмет в углу, накрытый куском брезента.
Предметом оказалась небольшая цепная электропила «Дружба». Как и многие другие инструменты сталкеров, «Дружба» была предметом двойного назначения, то есть была приспособлена для использования и в качестве оружия.
Я схватил пилу. Ползунок на рукоятке стоял в положении «Steel». Я тронул его пальцем; миновав отметки «Stone» и «Wood», он остановился в положении «Flesh». Из цепи выдвинулись маленькие, похожие на лепестки цветов лезвия; я остановился перед уже треснувшей дверью. Цепь тонко запела, лепестки слились в туманную полосу. Совершенно не к месту меня посетила мысль:
— Господи… я стою в одних трусах с цепной пилой в двух шагах от монстров, в восьми метрах под землей… а ведь всего год назад я гулял по залитым солнцем улицам, никого не боялся и ел мороженое… блин, ходил по улицам и жрал проклятое мороженое!!!
Меня разобрал смех. Когда дверь рухнула, я поднял пилу и, все еще дебильно хихикая, ринулся навстречу монстрам. Пила вонзилась в тело, в мое лицо ударил горячий фонтан крови. В левую руку вонзились зубы, я заорал и, отбросив ударом ноги нападавшего, наотмашь полоснул «Дружбой». Я ругался и резал все, что двигалось и кричало, пока не стало тихо. Я подскользнулся в луже крови и упал, чуть не убив себя пилой. Когда я наконец протер глаза, залитые чужой кровью, в дальнем конце коридора кто-то засветил фонарик, послышались испуганные голоса. Я встал и пригляделся.