Большая девчонка
Шрифт:
– Ты к Захару?
– Нет. Знакомых жду.
– А-а… А то заходи.
– Спасибо.
А вот и отец… Отца Захара я побаивалась. Он высокий суровый мужчина. На даче он почти никогда не улыбался. Я отвернулась к окну в надежде, что дядя Толя меня не узнает. Скорее всего, и не узнал. Мало ли в мире девчонок. Стоит тут одна… Да и пусть стоит. Греется в подъезде. Никому не мешает. Может, пережидает метель.
Через полмесяца цветы пошли на поправку, несмотря на то время года, когда ничего не растет. А к тем двум в пластмассовых ведерках прибавилась еще парочка. Их вынесли для спасения. Я цветочный МЧС, познакомьтесь.
Иногда
– Че, Покровская, опять мимо проходила?
– Угадал. Захар, ты почему в школе со мной перестал разговаривать?
– А о чем?
– О чем раньше. О чем в прошлом году. В позапрошлом.
– Ты же с этим… Капитоновым френдишь.
– Ну и что?
– Ну и ниче. Тебе че, с ним скучно?
– Да нет, он интересный. Знает много.
– Рад за него. Передавай привет!
– Обязательно.
– Пока, Покровская! Береги здоровье!
– Пока, Кислицин! Цвети и пахни!
Однажды меня занесло на дискотеку. Я бродила по городу, пытаясь сочинить стихи о снежном холодном Захаре, и тут увидела афишу:
ALAI OLI В НАШЕМ ГОРОДЕ!
Что за группа Alai Oli? Ни разу про нее не слышала. Двести рублей у меня были, заплатила и зашла. Говорю же – я страшно любопытная.
На сцене вокалистка в моем любимом прикиде – черные брюки, черная майка – ей вполне можно было в майке ходить, потому что грудь у нее была маленькая. Короткая, под мальчишку, стрижка, и если бы не голос, я бы вообще подумала, что это парень. Понятно, что и парень может тенором петь, как Витас, но на сцене была точно девушка. Вот такие мне нравятся – без выпендрежа, почти без косметики, без рюх-кружавчиков… Левая рука от плеча до локтя в татуировке. На месте она не стояла, крутила так и эдак стойку микрофона. Пела классно! Мне ее песни вполне… Хочу сказать, мне они нравились.
В огромном городе деревья сквозь асфальт прорастают огнями.
И еще:
Мне не страшно в огромном Вавилоне.
Лес вскинутых рук, сияющие глаза, улыбки, резкие звуки электрогитар, слова песен – иногда очень простых, иногда их можно было назвать поэзией – да! – все это заразило меня не весельем, нет, – радостью, силой, энергией, я, не ожидая ничьего приглашения, влилась в эту реку музыки… В полутьме никто не обращал на меня внимания, и я танцевала почти что внутри себя, и руки-ноги выделывали движения в такт движениям души, – словом, это была гармония, понимаете, да?
Прикольная группа! Один гитарист был в черной лыжной шапочке, шарф повязан на шее, а сам – в футболке, как и другой парень с гитарой… Я даже подумала, может, мне сделать заметку в «Юность города» об этой тусовке? Но вспомнила последний звонок из редакции и как корреспондент сухо сказал: «Хорошо, но…» – и распрощалась с этой затеей. Пусть застрелятся, я им писать ничего больше не буду. Пусть теперь обходятся без Виолетты Покровской. Они не знают, как много потеряли.
Я уже сказала, что не ждала ничьего приглашения «подергаться», все вокруг незнакомые, и обстановка такая – танцуй, как нравится, будь сама собой, прыгай, летай, крутись на полу в брейк-дансе, никто слова не скажет… и я не сразу поняла, что ко мне обращаются.
– Эй…
Я даже расстроилась поначалу: ну вот, и тут вычислили, вроде бы и город у нас не маленький, и район совершенно другой, далекий от нашего, а знакомые и здесь объявились…
И вдруг я поняла, чей это голос! Замечательный, чудный голос! Мечты сбываются, понимаете, да?
Я подняла глаза.
– Захар! Привет!
– Чао-какао! Ты как тут очутилась?
– Так же, наверное, как и ты.
– А где твой… этот… Санчо Панса из тундры?
– Капитонов, что ли? Ты что, думаешь, мы нитка с иголкой?
– Ну.
– Ты ошибаешься. Мы с ним просто соседи.
– Да ты че?
– Ты что, не знал?
– Откуда?
– Да он, наверное, дома. Не знаю!
– Слышь, Покровская, как ты похожа на эту… – большим пальцем Захар указал за спину, где на сцене верховодила залом вокалистка группы, – просто один в один. Давай мы ее столкнем, а ты к микрофону встанешь.
– Давай! – я засмеялась. – Иди, сталкивай, а я посмотрю.
– Подожди. Спорим, ни один человек не догадается о подмене?
– А петь я что буду?
– А че ты пела там, на железке?
– Тогда нам вдвоем петь придется… Что-то там такое про две зимы и четыре весны…
Мы расхохотались.
Захар забросил мои руки себе на плечи, и мы потанцевали под спокойную, про любовь, песенку. В ней говорилось о том, что девушка ищет любовь, чтобы согреться зимой, но главное, чтобы согреть того, кого любит.
Ох, я так обрадовалась Захарычу, просто непередаваемо. Он был сейчас в футболке, тоже в синей, знает, что ему идет этот цвет. Его привел сюда приятель из спортивного клуба, Данила Коноплев, Данила подсказал, что на Alai Oli нужно сходить, что группа классно поет и всякое такое. Захар сообщил, что музыканты в первый раз в нашем городе, а девчонки, стоя практически под ногами певицы у сцены, подпевали, значит, знали слова ее песен… значит, группа была уже вполне раскрученной. Наверное, ей Интернет помог раскрутиться. Вот чего я сижу дома с этим Левой и Цоем? Отстаю от жизни, ходить надо во все места, включая злачные.
Захар по-прежнему непередаваемо хорош, ресницы, конечно, укоротились со времен детского сада, потому что лицо выросло, но они по-прежнему пушились и затеняли глаза. Спорт расширил его плечи, а лицо было до сих пор нежное, и только по краям верхней губы стали пробиваться черные усики. Говорят, девчонки любят парней мужественных, а этот… с нежным лицом… Что я нашла в нем, что?.. Ругаю себя, а что толку, понимаете, да?
Захар слинял так же внезапно, как и появился вместе со своим Данилой. Мог бы попрощаться вообще-то… но, несмотря на то, что он не попрощался, в тот вечер я испытала настоящий кайф… я с ним танцевала. И не знаю, чего больше было в этом кайфе: самообмана, равновесия, счастья, спокойствия.
Нет, только не спокойствия. Я долго не могла заснуть в эту ночь.
На следующий день я снова оказалась в подъезде хрущевки. Еле дождалась, когда уроки закончились, а потом ждала, когда кончится его тренировка. И дома я все время взглядывала на часы. За полчаса до того времени, когда он был должен, по моему мнению, вернуться, помчалась в знакомый подъезд. Не могла я дома сидеть. Какое-то неведомое предчувствие гнало меня прочь.
Захар возвращался с тренировки с огромным рюкзаком за спиной. Там его форма, бутсы.