Большая девочка

Стил Даниэла

— Господи, видок как после крушения поезда, — шепнул Джон, и Харлан кивнул.

— Ей сказали, что еще некоторое время будут синяки и отеки. Завтра у нее будет два огромных фонаря под глазами, но она счастлива. Или будет счастлива. Она хотела новый нос, и она его получила. Для нас с тобой это все ерунда, а она сильно комплексовала. Так почему бы и нет?

Джон был согласен. Они провели вечер перед телевизором, стараясь не шуметь. Харлан то и дело заглядывал к Виктории. Та все спала и тихонько посапывала. И где‑то под ее устрашающей повязкой прятался вожделенный новый носик. Его принес Санта‑Клаус на следующий день после Рождества. О таком подарке Виктория и не мечтала!

Наутро Виктория проснулась с таким чувством, будто на ней возили

бочки с водой. Все болело, сил не было, и казалось, ее одурманили. В носу угнездилась ноющая боль. Но боль болью, а есть Виктории хотелось. Она решила позавтракать и выпить обезболивающее. Но сначала — поесть, чтобы не затошнило. По привычке она открыла морозильник и уставилась на мороженое, и в этот момент вошел Харлан.

— Не думаю, что это хорошая мысль, — прозвучал у нее над ухом голос совести. — У тебя теперь миленький носик. Давай обойдемся без мороженого, хорошо? — Он захлопнул дверцу морозильного отделения, открыл холодильник и протянул ей яблочный сок. — Как себя чувствуешь?

— Не очень, но это, наверное, нормально. Голова только кружится. И лицо, конечно, болит. Сегодня буду спать и пить таблетки. — Виктория решила не доводить до сильной боли. Отек, как ее и предупреждали, продержится еще несколько дней.

— Отличная идея! — поддержал Харлан. Он поджарил ломтик зернового хлеба, намазал низкокалорийным маргарином и протянул Виктории. — Может, яичницу? — Она осторожно повела головой. Не хотелось нарушать диету, тем более что физические нагрузки ей пока противопоказаны.

— Спасибо тебе, Харлан, ты мне очень помог, — поблагодарила Виктория, делая попытку улыбнуться, но из‑за повязки ощущение было странное. Она чувствовала себя человеком в железной маске. Скорее бы уж миновала неделя, чтобы можно было снять повязку. Бинты ее раздражали, а в зеркало она и вовсе смотреть боялась. У себя в комнате и в ванной она старалась не приближаться к зеркалам. Ничего хорошего она там не увидит, тем более что нос закрыт повязкой и шиной.

Следующие два дня Виктория отсыпалась и слонялась по дому. Был мертвый сезон, никаких планов она не строила, а специально сделала операцию в праздники, чтобы можно было спокойно прийти в себя. Харлан натащил ей фильмов, она много смотрела телевизор, хотя в первые дни ее и донимала головная боль. Она говорила по телефону с Хелен, но пока никого не хотела видеть, кроме Харлана и Джона. Она еще не была готова к встречам — боялась своего вида. К Новому году она уже чувствовала себя получше и смогла отказаться от обезболивающего. Харлан с Джоном укатили в Вермонт кататься на лыжах, и новогодний вечер Виктория провела в одиночестве перед телевизором, лелея мысль о своем новом носике, которого еще не видела. Ей позвонила из Мексики Грейси. Они с Гарри и несколькими его друзьями остановились в отеле «Пальмилья» в Кабо, который Грейси расписывала взахлеб. Жизнь у нее, как у невесты богатого наследника, в последнее время была просто сказочная. Впрочем, Виктория ей не завидовала, но Грейси была в восторге.

— Как новый нос? — поинтересовалась сестра. За последнюю неделю она несколько раз звонила и даже прислала Виктории цветы через фирму. Очень милый жест, Виктория была растрогана. Отец с матерью о перенесенной операции ничего не знали, Виктория просила сестру ничего им не говорить. Наверняка они бы не одобрили ее решения и стали бы над ней подшучивать. Грейси согласилась их не посвящать.

— Я еще не видела, — призналась Виктория. — Повязку снимут только на той неделе, а вот потом, когда спадут отеки, исчезнут синяки и гематомы… Обещают, что через пару недель буду выглядеть нормально, только слабость какое‑то время будет ощущаться. А синяки можно будет замазать тональным кремом. — В клинике ей сказали, что через некоторое время на носу останется только полоска пластыря, бинты и швы снимут уже через неделю‑другую. — Хорошо у вас там? — Она вдруг почувствовала, что скучает по сестре.

— Здесь просто фантастика! Какой у нас люкс! Ты бы видела… — восторгалась Грейси.

— Да, будущая миссис Уилкс,

так тебя скоро совсем избалуют, — пошутила Виктория, но зависти она не испытывала. Ее вполне устраивала ее жизнь, и работу свою она любила. По крайней мере, никто не диктует, что и как думать, делать и говорить. Такого она бы не вынесла. А вот Грейс это совсем не волнует, ей главное — быть с Гарри. Такой же договор с отцом когда‑то заключила их мать, но для Виктории это был неприемлемый вариант.

— Да знаю уж, — хихикнула в ответ Грейси. — Мне это нравится. Ну ладно, сообщи потом, какой тебе нос слепили.

— Как сама увижу — немедленно позвоню.

— А мне и старый нравился, — еще раз произнесла Грейси. — Ничего ужасного в том носе не было, подумаешь — курносый.

— А новый будет лучше! — заверила Виктория, вся в радостном предвкушении. — Приятно тебе провести время! Я тебя люблю… И с Новым годом!

— И тебя. Желаю, чтобы год принес тебе удачу!

Виктория знала, что сестра говорит искренне, и желала ей того же. Они распрощались, и Виктория устроилась перед телевизором, приготовившись к очередному кинопросмотру. Ночью она крепко спала. Тихий выдался Новый год, но она об этом и не жалела.

Глава 22

Через восемь дней доктор Шварц сняла повязку и осталась очень довольна результатом. Заживление протекало прекрасно. Виктория к тому времени уже отважилась посмотреться в зеркало и нашла, что в бинтах выглядит просто отвратительно, правда, ради благого дела готова была снести все. Она ни на миг не жалела об операции, теперь же, когда увидела результат, пришла в восторг, хотя еще оставались отечность и кровоподтеки. Доктор показала ей, где локализован отек, сказала, как будет выглядеть Виктория, когда он спадет, но и без этого все было замечательно, и, увидев в зеркале свое лицо, Виктория радостно вскрикнула. Хирург сотворила чудо, пациентка была в восторге. Виктория чувствовала себя другим человеком.

Правда, полностью насладиться результатом мешали синяки. Виктория отчасти была к этому готова, ведь ее предупреждали. Два огромных синяка красовались под глазами, да и все лицо ее было каким‑то синюшным. Но доктор успокоила, что скоро это пройдет и все вернется в норму, через несколько дней синяки побледнеют и можно будет маскировать их крем‑пудрой. Пройдет неделя, и она сможет спокойно приступать к работе. Постепенно исчезнут и синяки, и припухлость, а еще через несколько месяцев она станет настоящей красавицей. Врач наклеила на переносицу пластырь и отпустила Викторию домой. Она сказала, что можно возвращаться к нормальной двигательной активности, но в разумных пределах. Никаких лыж, водного поло или бейсбола, шутя предостерегла она. И никаких контактных видов спорта, чтобы не повредить нос. А вот посещать тренажерный зал она разрешила, но посоветовала не усердствовать сверх меры и вообще проявлять осторожность. Никакого бега и интенсивных нагрузок, никакого плавания и усиленных тренировок. Виктория это и сама понимала. И еще, добавила доктор, никакого секса. Но этот совет для Виктории был бесполезен.

С надеждой возвращалась Виктория домой. По дороге она купила упаковку салата «Цезарь» и буквально проглотила его у себя на кухне. За последние дни, когда она главным образом спала, она сбросила несколько фунтов, к тому же от обезболивающих таблеток у нее совсем не было аппетита. Она даже про мороженое забыла, хотя Харлан предусмотрительно его убрал из морозилки. В нескончаемой борьбе Виктории с лишним весом мороженое всегда отбрасывало ее на несколько позиций назад.

Разделавшись с салатом, она облачилась в спортивный костюм и пешком отправилась в фитнес‑клуб, надев поверх легинсов, гимнастических шортов и старенькой толстовки Северо‑Западного университета теплую куртку, а на ноги — видавшие виды кроссовки. Харлан и Джон еще не вернулись из Вермонта, где катались на горных лыжах. Этот день в Нью‑Йорке выдался ясным и морозным.