Большая глубина. Лунная пыль
Шрифт:
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
В этот том собрания сочинений одного из величайших фантастов мира вошли два, пожалуй, наиболее известных в нашей стране романа раннего периода его творчества — «Большая глубина» (1957) и «Лунная пыль» (1961).
Пожалуй, мало найдется любителей фантастики, которые не слышали бы об этих произведениях, не следили бы за трудной судьбой бывшего космонавта Франклина, навеки прикованнного психической травмой к земле, а вернее — к морю, не сопереживали бы пойманным в чудовищную ловушку Моря Жажды пассажирам злосчастного пылехода «Селена». Трудно
И все же это можно сказать с определенностью, даже не глядя на даты. Пятидесятые годы были эпохой наивной веры в технику и науку, казалось, готовые разрешить все проблемы. И этим технологическим оптимизмом насквозь пропитаны лучшие произведения фантастики того периода. Кларк отнюдь не наивен. Он прекрасно понимает, что всякая технология разрешает одни проблемы, но и ставит новые. И все же уверенность в торжестве разума пронизывает все его творчество, рождая порой почти мистические сцены, подобные торжественно-трагическим финалам «Конца детства» и «Космической одиссеи».
Когда писались «Большая глубина» и «Лунная пыль», еще впереди были времена хиппи, «детей-цветов», сексуальная революция и те открытия, которых не предсказал никто и без которых мы сейчас не мыслим жизни — кто из фантастов мог предположить, какую роль будут играть в нашем быте персональные компьютеры? Прошедшие десятилетия подорвали веру общества в собственный здравый смысл. И уверенный голос Артура Кларка кажется голосом из прошлого. Теперь мы знаем, что никакой пыли на Луне нет, а развитая марикультура остается делом не менее далекого будущего, чем колонизация Марса. Развитие науки пошло путем, ничуть не похожим на предсказанный. Но все-таки книги Артура Кларка, как и романы Жюль Верна и Уэллса, не устаревают, потому что главное в них все же не технические достижения, а люди. В истории фантастики найдется множество куда лучших психологов, чем Артур Кларк, но мало кому удалось с такой же убедительностью показать людей Техники — той Техники, которая так жестоко обманула доверие человечества.
БОЛЬШАЯ
ГЛУБИНА
Майку, который привел меня в море
В этом романе я высказываю предположения о предельных размерах некоторых морских животных, которые могут быть оспорены биологами. Не думаю, однако, чтобы против меня ополчились подводные исследователи, – они часто встречают рыб, во много раз больших, чем самые крупные известные особи.
Описание острова Герон в наши дни, за три четверти века до начала этой истории, читатель найдет в книге «Берег кораллов». И я надеюсь, что Квинслендский университет одобрительно воспримет небольшую экстраполяцию его ресурсов.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
УЧЕНИК
ГЛАВА 1
В зону проник убийца. Воздушный патруль южной части Тихого океана обнаружил на изрытой волнами поверхности огромную тушу, за которой тянулись алые пятна крови. Тотчас заработала сложная система оповещения; от Сан-Франциско
Он был рад, что тревогу объявили в его районе, – впервые за много месяцев какое-то событие. Хотя глаза следили за приборами, от которых зависела его жизнь, мысленно он был уже на месте происшествия. Что случилось? В коротком сообщении никаких подробностей, одни факты: убитый кит лежит на поверхности в десяти милях позади стада, которое в панике мчится на север. Очевидно, шайке косаток как-то удалось прорваться через защитные ограждения в зону. Если так, Дону и его товарищам-смотрителям предстоит потрудиться.
Узор зеленых огоньков на контрольном пульте был словно светящийся символ безопасности. Пока этот узор неизменен, пока ни одна изумрудная звездочка не сменилась рубиновой, Дон может быть спокоен за себя и свою маленькую подводную лодку. Сейчас его жизнь в руках триумвирата: воздух-горючее-электроэнергия. Если хоть что-то откажет, он ляжет в стальном гробу на пелагический ил, как Джонни Тиндал в позапрошлом году.
Но с какой стати им отказывать? И вообще, успокоил себя Дон, не тех неполадок надо опасаться, которые можно предвидеть.
Он нагнулся над пультом к микрофону. «Саб-5» ушел еще недалеко от плавучей базы, можно говорить по радио, но скоро придется перейти на ультразвук.
«Ложусь на курс 255, скорость 50 узлов, глубина 20 саженей, гидролокатор включен на круговой обзор. До цели 40 минут расчетного хода. Буду докладывать каждые десять минут. Все. Прием».
Чуть слышно донеслось подтверждение с «Полосатика», и Дон выключил передатчик. Пришла пора осмотреться.
Он убавил внутренний свет, чтобы лучше видеть экран, опустил на глаза поляроидные очки и стал всматриваться в пучину. Прошло несколько секунд, два изображения слились в его мозгу в одно, и трехмерный индикатор обрел пространственную жизнь.
В такие минуты Дон чувствовал себя богом: под его контролем участок Тихого океана поперечником в двадцать миль и почти не изведанная толща в две тысячи саженей. Медленно вращающийся луч неслышимого звука прощупывал мир, в котором он плыл, отыскивая друзей и врагов в вечном мраке, куда не проникает дневной свет. В подводную ночь уходил прерывистый беззвучный писк, такой тонкий, что его не уловила бы даже летучая мышь, создавшая звуковой локатор за миллионы лет до человека; слабое эхо возвращалось обратно, улавливалось, усиливалось и ползло по экрану голубовато-зелеными пятнышками.
Многолетний опыт позволял Дону легко толковать их. В пятистах футах под ним простирался, теряясь за подводным горизонтом, рассеивающий слой-живое одеяло, накрывшее полмира. Этот океанский луг то поднимается, то опускается в зависимости от солнца, всегда паря на рубеже мрака. За ночь он всплыл почти к самой поверхности, теперь рассвет вновь оттеснял его вглубь. Плотность рассеивающего слоя так мала, что он не препятствие для гидролокатора. И взгляд Дона проникал до самого дна, хотя лодка парила над ним, словно облако над землей. Но бездны морские его не касались: стада, которые он охранял, и враги, которые на них нападали, обитали в верхних слоях.