Большая игра. Звезды мирового футбола
Шрифт:
Он пропустил Евро-96. А 21 июля 1996 года написал в своем позднее опубликованном в Bild дневнике: «Сегодня прибыли Хельмер, Циге, Баббель, Кан, Штрунц и Шолль. В мюнхенском аэропорту состоялась большая встреча. Шлю им искренние поздравления. Они стали чемпионами Европы. Для всех этих парней это высшая точка карьеры». Что означало: никто из них не станет чемпионом мира.
Вышеупомянутый дневник посвящен сезону, последовавшему за Евро-96, и является основным источником для каждого, кто захочет написать полную историю жизни Лотара Маттеуса. «Я думаю, — пишет футболист в предисловии, —
И сам дневник тоже написан в стиле таблоида.
Пятница, 12 июля, мюнхенский аэропорт Франца-Йозефа Штрауса. Десять утра. Громкоговорители объявляют: «Заканчивается посадка на рейс LH 410 из Дюссельдорфа в Нью-Йорк».
Может, дело в том, что на самом деле книгу написал журналист Bild Ульрих Кюн-Хелмессен. Но думаю, Маттеус примерно такой ее и задумал. Кажется, основное влияние на его мышление оказала немецкая пресса.
Так, в среду, 14 августа, он пишет: «Bild, TZ, AZ [три мюнхенских таблоида], Suddeutsche, Merkur, Kicker и Sport-Bild — так или иначе, я обязательно читаю эти издания».
Семь таблоидов! Позже он признается, что при любой возможности покупает еще и итальянскую ежедневную спортивную газету La Gazzetta dello Sport. Футболист напоминает ученого, который стремится быть в курсе новейших достижений в своей области, но, заходя в номер отеля, первым делом включает Teletext.
В его защиту можно сказать одно. Разговор друг с другом нормальных людей называется «беседой». Но в «Баварии» существует только «коммуникация», и происходит она через прессу. Только из газет Маттеус узнает, что Мехмета Шолля бросила жена, Калле Румменигге подумывает продать Шолля, а Клинсманн хочет, чтобы его выставили на трансфер.
Примечательно, насколько неприятны персонажи мюнхенской команды. Самый забавный герой дневника, за исключением самого Маттеуса, — Беккенбауэр. Президент клуба, кажется, появляется лишь затем, чтобы сказать какую-нибудь гадость.
Среда, 21 августа: «После финального свистка Франц Беккенбауэр как обычно входит в раздевалку и говорит: “Вы должны быть просто счастливы, что не проиграли”».
Вторник, 10 сентября (после поражения в матче с «Валенсией», в день рождения Беккенбауэра): «Франц встает и говорит всего одну фразу: “Я не получил того, на что рассчитывал”. Потом он садится, и начинается ужин».
Пятница, 14 марта: «В какой-то момент Франц срывается: “Вы — дерьмовая команда!”».
Почти столько же внимания уделяется мобильным телефонам. Обычно в книгах чаще всего встречаются слова «и» или «это». В «Моем дневнике» вместо них — «мобила».
Вот начало записи от 28 июля, воскресенье: «У всей “Баварии” новые мобилы. У всех моих друзей есть мой номер. Но сейчас я в Цюрихе, мой хенди еще не авторизован, и я недоступен. Кройцер и Хельмер оказались умнее: взяли с собой старые мобилы. И теперь дразнят меня».
Позже, в тот
На протяжении года темы записей остаются неизменными.
Четверг, 3 октября: «Приехал в “Лиммерхоф”, отель нашей команды. Я всегда мыслю позитивно. Так что и из этой ситуации нужно извлечь лучшее. Лучшее: мой хенди здесь работает, так что друзья смогут до меня дозвониться».
Понедельник, 21 октября: «В самолете Swiss Air выдают журнал Blick. В этом номере три фото Лолиты в кабине частного самолета и ее интервью: “Лотар знает, что я летаю. Но его это не касается. Сейчас каждый из нас идет своей дорогой”».
Суббота, 4 октября (в ресторане в Китцбюэле он столкнулся с Матиасом Саммером): «Я подхожу к нему, поздравляю с титулом лучшего европейского футболиста года. Называю ему номер его мобилы, ведь я часто ему звонил, и теперь понимаю, почему не мог дозвониться: в “Боинге” мобила не берет».
Пятница, 14 марта (после кризисной встречи в «Баварии», когда коллеги обвинили Маттеуса в том, что он все передает прессе): «Конечно, я знаю, что мои контакты с журналистами делают из меня легкую мишень. Тем не менее я здесь уже давно и понимаю, что можно говорить, а что — нет. Часто за завтраком у меня кусок застревает в горле, когда я читаю, какие секреты выплыли наружу. Лежу в постели и не могу уснуть. Обвинения причиняют настоящую боль. Это одно из величайших разочарований моей жизни. Я смотрю в потолок и думаю. Потом становится ясно: завтра, в игре с клубом “Шальке” я больше не хочу быть капитаном».
Читая «Мой дневник», заглядываешь в душу Лотара Маттеуса. И находишь там лишь одно: он — читатель Bild.
Тем не менее тренер немецкой сборной Фогтс взял футболиста на чемпионат мира 1998 года при условии, что он хотя бы иногда будет закрывать рот.
На том турнире я провел прекрасную неделю. Вместе с шестью немецкими журналистами мы жили на вилле на Ривьере в городке Сен-Поль-де-Ванс. Там были барбекю, большой сад и бассейн, в котором мы играли в водное поло по вечерам.
Отель, где квартировала немецкая команда, располагался в трех минутах ходьбы от нашего дома. Однажды вечером к нам заглянул Юрген Клинсманн. Он сидел у нас в саду, пил наше пиво и заявил, что теперь будет приходить каждый вечер, потому что вилла гораздо лучше отеля его команды. Больше мы его не видели.
Через пару дней к нам зашел защитник Кристиан Ворнс. Он также сидел у нас в саду, пил наше пиво и заметил, что в команде не такая уж плохая атмосфера, потому что Маттеус наконец перестал «мутить воду».
«Почему?» — спросили мы.
«Возможно, потому, — задумчиво сказал Ворнс, — что, если тебя все время осаживают, в итоге учишься закрывать рот».
В 1998 году Лотар не был «Боссом» немецкой команды. На его место пришли Клинсманн и Бирхофф. Но после чемпионата мира остался только Бирхофф.