Большая книга перемен
Шрифт:
В итоге тем, кто казался наиболее годным, предлагалось сотрудничество в той или иной форме. Некоторые отказывались, и им ничего за это не было, настолько стали мягкими времена, а кто-то и соглашался, до того убедительно Евгений Иванович говорил о том, что сотрудничать с органами мужественно и патриотично.
А потом – крах, позорная пенсия на общих основаниях, без учета заслуг, депрессия, которую неучи-врачи сочли шизофренией (потому что сами шизофреники!), лечение в клинике…
Несколько лет бездействия,
Но однажды Евгений Иванович вышел в народ, прогулялся, свернул в пивнушку, постоял среди беседующих, быстро втерся в доверие к одному из них – и привел домой. Там он выпытал у него все, что хотел, после этого записал, аккуратно подшил в папку и поставил в шкаф, где у него хранился личный архив.
Жизнь снова обрела смысл, папки пухли, множество людей побывало в кухне у Продольнова. Евгений Иванович работал с людьми теперь уже не с целью вербовки, а для сбора данных о тех, кому, по его мнению, грозит неизбежное возмездие.
Маргарита Семеновна терпела и ждала, когда Евгений Иванович умрет (почему-то была уверена, что умрет он раньше нее), и она сможет поехать к детям и внукам. Могла бы и сейчас поехать, но тогда муж умрет сразу же, а это не по-божески.
На этот раз объект сам навязался: позвонил, представился журналистом, попросил о встрече.
Евгений Иванович назначил время, но не дожидался дома, а вышел, сел напротив подъезда на лавочку за кустами, наблюдал. Человека сначала надо спокойно рассмотреть, оценить и только после этого решить, вступать ли в контакт.
Ровно в пять, как было условлено, к подъезду подошел довольно неказистый мужчина вполне безобидного вида. Но Продольнов опытным глазом сразу определил: агент. Это нынешние неумелые эфэсбэшники подослали, они не раз уже пытались воспользоваться знаниями Евгения Ивановича. Только нет уж, перебьются, предатели государственной пользы!
Человек потоптался перед дверью с кодовым замком (кода ему Евгений Иванович предусмотрительно не сообщил), достал телефон, Евгений Иванович окликнул:
– Не мне звоните?
– Наверное, вам. Евгений Иванович?
– Так точно. Пройдемте.
Дома, задав несколько наводящих вопросов, Продольнов убедился – шпион, причем шпион неумелый. Показал удостоверение личности от своей газеты, хотя его не просили. Зачем нормальный журналист будет совать ему, старику, удостоверение? Назвался Ильей Васильевичем Немчиновым. Ну, пусть будет так. Не исключено даже, что он действительно Немчинов и действительно работает в газете, но служить другим структурам вполне может.
Посетитель, человек явно неопытный, вилял вокруг и около, сказал, что пишет статьи о прошлом, что знает о Продольнове как о борце за правду и сведущем человеке.
Нет уж, Евгений Иванович привык добывать информацию, а не делиться ею с кем попало. Усадив Немчинова
– Я бы рад помочь, молодой человек, но – увы. Память слабая, ничего не помню. Абсолютно!
– Даже о таких людях, как… – и Немчинов назвал несколько громких фамилий, а в их ряду и фамилию Костякова.
Продольнов вскинул глаза к потолку, сморщился, пошевелил губами:
– Нет! Не припоминаю. Раньше архивами пользовался, но где те архивы! Уничтожены!
– Как это? Не контора какая-нибудь, КГБ все-таки.
– Поэтому и уничтожены. Видите ли, молодой человек, каждое дело характеризует не только того, на кого оно заведено, но и того, кто его завел. И тех, кто поставлял информацию. Логично?
– Вполне.
– Ну вот. А в новое время эти люди, и мои бывшие коллеги, и информаторы пришли к власти. А бывшие антисоветчики ушли опять в оппозицию. Парадоксально, но реально. Поэтому хранение многих материалов стало нежелательным – вдруг узнают, что нынешний председатель областной думы был сексотом?
– А он им был?
– Это я к примеру. Вследствие этих и других причин половина архивов КГБ – уничтожена.
– То есть? Вы серьезно?
– Какой же вы журналист, если этого не знаете? – лукаво прищурился Продольнов.
– Были всякие байки, но я думал… Серьезная организация. Все подшито, пронумеровано. Входящие, исходящие.
– Именно! – засветился Продольнов удовольствием знания. – Именно! Нет входящих – нет и исходящих! Их просто сожгли ночью во дворе, в мусорном баке. Я, между нами говоря, лично руководил этим процессом.
– Да… История…
– Поэтому лучше уж вы расскажите старику, а то ко мне никто не ходит, что там на белом свете делается?
Немчинов, как умел, рассказал. Продольнов терпеливо, наводящими вопросами направлял его рассказ в нужное русло. Поинтересовался с сочувствием, как поживает партия «Демократический Союз» – двадцать с лишним лет назад он плотно занимался ее подрывной деятельностью.
Посетитель нагло соврал, сказал, что такой партии сейчас нет.
Выжав из журналиста-сексота все, что можно, напоив его жидким пенсионерским чаем (в назидание – смотри, что пьют заслуженные люди!), Евгений Иванович проводил его в прихожую. Но, минуя свою комнату, не удержался, приоткрыл, показал на шкафы:
– Вот она, информация! Рукописи не горят! Только я это никому не покажу!
Маргарита Семеновна, обладавшая замечательным слухом, особо настроенным на глупости мужа, закричала: