Большая книга перемен
Шрифт:
Присутствующих поразило не совпадение факта – мало ли кто тонет, в том числе в присутствии родственников, в том числе и братьев. Но зачем сын отцу про это напоминает, вот вопрос! Ясно, что он не сам пьесу сочинил, но выбрал-то он, поставил он, эпизод этот не выкинул, хотя и мог. Почему, зачем, чего хотел добиться? Может, обижен за мать, считая, что в ее гибели виноват отец? Да, была авария, но некоторые слышали о предшествующих каких-то супружеских неурядицах, чуть ли не разводом дело пахло…
А может, в самом деле всё так и было? – теребила некоторых приятно скандальная
Короче говоря, все впали в разные степени недоумения.
А Егор сначала не мог понять, что происходит, почему вдруг все так застыли и напряглись? Само собой, история об утонувшем дяде Леониде ему была известна, как и сплетни о возможной причастности отца к этой смерти (он никогда в эту причастность не верил), но Егор настолько далек был от всего этого, что, читая не раз пьесу, репетируя ее, зная текст наизусть, ни разу не обратил внимания на этот фрагмент с точки зрения какой-то применимости к реальной жизни, сравнимости с нею.
И вдруг дошло. Стало нехорошо, неловко. Как теперь объяснить, что никакой задней мысли не было? Гамлет показывал в аллегорической форме убийство отца умышленно, зная, что делает, желая получить доказательства в виде реакции убийцы, но Егор-то в этом гамлетовском положении оказался случайно, абсолютно дурацким образом. И что теперь делать? Как объяснить, что это не нарочитое совпадение? Хоть выходи на сцену со словами: «Извините, тут у нас как бы намек на то, о чем некоторые когда-то болтали, но никакого намека нет, а если есть, то это вышло случайно».
А вдруг это было на самом деле?
Егора будто массажной щеткой с металлическими прутьями провели по голове: мурашки пробежали до самых пяток. Впервые в жизни он всерьез задался вопросом: а если не сплетни, не слухи, не чушь и не ерунда? Вдруг его отец, его папа – убийца?
Быть не может. Никогда, ни при каких обстоятельствах.
Но откуда-то эти слухи взялись?
Мало ли! Когда Егор жил в Москве, сочинили, например, утку, будто он имел связь с известной светской девицей К.С., а Егор с нею даже знаком не был. Просто, входя в какой-то зал, оказался рядом, фотограф щелкнул, попало в журналы с подписью: «К.С. с новым другом?» – вот и все.
А если все-таки?
И что тогда?
Отец неоднократно говорил: Егор, мы высоко летаем, нас всем видно, о нас говорят. И обо мне. Я просто на будущее тебе: если что обо мне услышишь, не верь.
Получается, предупреждал? Что наступит момент? И этот момент наступил?
И Егор его своими руками создал?
К счастью, спектакль шел без антракта, нелепый эпизод был в середине, последующие сцены прикрыли, затерли его, да и герой становился все более странным, что сводило к нулю эффект его нападок, зрители понемногу отмякли и даже несколько раз смеялись. Потом финал, выход актеров на поклоны, все встали, аплодируя, встал и Павел Витальевич, в лице которого никто не увидел ничего, кроме удовольствия и радости за сына.
Вышел Егор, аплодисменты вспыхнули с новой силой.
И тут Павел Витальевич поднял руку.
И опять все замерли.
– Друзья! – объявил Павел Витальевич, улыбаясь. – У входа нас ждут автобусы, машины. Прошу всех ко мне в гости. Свои машины можете оставить, вас всех потом развезут. А то и выпить нельзя будет. Давайте отпразднуем это культурное явление, к которому приложил руку мой сын, чем я горжусь… – Павел Витальевич сделал небольшую паузу (паузу растроганного отца, не мог не отметить мысленно Егор), – и… и, в общем, всё ясно, милости просим!
И, спустившись по ступеням к сцене, обнял сына, похлопал его по спине.
– Да… – сказал Сторожев. – Интересная история.
– Ты о чем? – спросил стоявший рядом Немчинов.
– О том, о чем и ты.
– Я молчу вообще-то.
– Мало ли. Считай, что я мысли угадываю.
23. БО. Разрушение
__________
____ ____
____ ____
____ ____
____ ____
____ ____
Возможно, кто-то злословит по вашему адресу, распускает сплетни. Будьте осмотрительны в общении с лицемерными представителями противоположного пола.
Многие сомневались, как поступить. Не принять приглашение, не поехать – нельзя. Павел Витальевич человек довольно мягкий (пока не затронуты его кровные интересы), а вот у брата его, Максима, хорошая память на все, что касается отношений: кто что сказал, кто как посмотрел, отнесся, отозвался. У Петра Чуксина тоже зоркие глаза и неплохая память. Но и поехать, оказаться на этом банкете – означает стать, возможно, свидетелем чего-то неприятного (предчувствие скандала витало в воздухе). А свидетелей не любят. И бессмысленно потом отпираться: я ничего не видел, не слышал. Был – значит мог видеть и слышать. А в нашем мире ведь как? Мог сделать – значит, фактически сделал. Суды, в частности, наши именно из такой презумпции виновности и исходят.
Но почти все были с женами и подругами, а женам и подругам хотелось увидеть новый дом Павла Витальевича и рассмотреть друг друга в большом пространстве, а не в тесноте подвального зальчика. Это сыграло если не решающую, то значительную роль: поехали все, кто был в театре.
А вот Рада отказалась, Сторожев в это время был рядом и слышал ее разговор с отцом:
– Не хочешь поздравить брата? – спросил Павел.
– Уже поздравила. Поцеловала. Пап, извини, у меня работа.
– Какая работа по ночам? Чем ты вообще занимаешься?
– Тебе сейчас рассказать?
– Ладно, извини, что пристаю, – отвернулся Павел. И сказал Шуре: – Поехали!
Заметил Сторожева.
– Тоже не едешь?
– Почему? Я на своей машине, все равно непьющий. Илью вот с женой прихвачу, – показал Сторожев на Немчинова с Люсей.
– А, – узнал Немчинова Павел. – Как пишется?
– Понемногу. Пытаюсь соединить историю и современность.
– Это хорошо. Только чтобы разночтений не было.
– Сейчас у вас будет – история и современность.