Большая книга приключений с привидениями
Шрифт:
Ничего не поймешь. А непонятное всегда тревожно. Ну зачем, скажите, одни и те же коробки таскать взад-вперед?
А один раз мы видели, как Грибков отсчитал им пачки денег. Это за то, что они коробки из машины вытащили?
Но самое странное – когда уезжает Грибков, дом вообще замирает. В нем не горит свет по вечерам, закрыты окна, будто никого там нет. А где же эти двое? В очках и трусах? Куда они деваются?
Отчасти наши сомнения разрешил Пал Данилыч во время традиционного вечернего обхода.
– А чего? Он там и не живет. У него дача в другой местности.
– А кто же там живет?
– Это, я тебе скажу, парень, вроде как охрана. Сторожат вроде. А чего там сторожить? Стула приличного не привезли.
– А чего-то их не видно.
– Не видно. – Пал Данилыч сердито хмыкнул. – Он их в комнаты, Грибок этот, не пускает. Они в подвале живут.
– Ничего себе!
– А чего? Подвал хороший. Большой, сухой. Свет есть. Чего еще? Он им пиво привозит.
– И обратно увозит, я видел.
– Это, я тебе скажу, парень, бутылки пустые, банки.
Чушь какая-то. Но кое-что прояснилось. И когда Алешка распрощался со своими друзьями, я рассказал ему о разговоре с Пал Данилычем.
Он рассеянно выслушал меня, потому что смотрел вслед зверям, которые тоже все время оборачивались на него и махали ему хвостами, и сказал:
– Все ясно. Они там выпивку подпольную делают. Он им пустые бутылки привозит, они их заливают – и обратно в город, на рынок.
– Участковому скажем?
– Хватит уже. Говорили.
Да, еще раз позориться не хотелось. А вдруг там ничего такого не делают? И все объясняется очень просто. Это еще наш любимый Шерлок Холмс заметил. Он говорил, что некоторые факты всегда могут сложиться так, что будут чрезвычайно загадочны. А на самом деле все объясняется очень просто, и они «не таят в себе никаких преступлений».
Забегая вперед, скажу, что Лешка был довольно близок к истине, но действительность оказалась куда ужаснее.
Наступил летний вечер. Мы сидели в семейном кругу возле своего нового дома и мирно беседовали.
На небе сияли звезды. За Мрачным домом поднималась багровая луна. Звенели комары, и квакали лягушки.
Трава была влажная от росы. Роса даже капала тихонько с листьев березы. Было прохладно и очень хорошо.
Мама, притулившись к папиному плечу, сказала мечтательно:
– Хочется, чтобы такой вечер никогда не кончался.
Алешка, притулившись к маминому боку, сказал ворчливо:
– И всю ночь не спать, да? До завтрашнего вечера?
– Ты совершенно неромантичный человек, – обиделась мама. – Ты лишен полета фантазии.
Как все-таки родители, даже самые хорошие, ошибаются порой в своих детях. У Алешки насчет фантазии как раз все в порядке.
– Я тоже лишен фантазии, – зевнул папа. – Особенно, когда комары кусаются. – И звонко шлепнул себя по щеке.
– Завтра за водой надо сходить, – романтично помечтала мама. – И баллоны для плитки поменять.
– У меня завтра выходной, – стал отнекиваться папа, – мне отдохнуть нужно. А у детей каникулы. Им все равно делать нечего.
И тут ночную тишину разорвал дикий звериный вой. Я даже отскочил от Алешки, потому что в первый момент мне показалось, что это он взвыл от такой несправедливости.
А вой поднялся до невыносимой ноты и резко оборвался. Где-то возле Мрачного дома.
– Ого! – сказала мама. – Дичаем. – Она, видимо, тоже решила, что завыли мы с Алешкой. Или папа.
– Это не мы, – сказал папа. – Мы так не умеем. Это собака Баскервилей. Ну-ка, Алексей, принеси бинокль.
– Лучше ружье, – сказала мама и еще теснее прижалась к папе.
Мы тоже удивились – какой толк от бинокля в ночной темноте?
Но, оказывается, бинокль был непростой. У него было устройство для «ночного подглядывания», как сказал Алешка.
– Ночного видения, – поправил папа, повернул бинокль в сторону Мрачного дома и долго его рассматривал.
А мы долго переглядывались. Потому что сразу сообразили, какие получили преимущества для наблюдения. И когда забрались на свой чердак, постарались тут же их использовать. Но толку вышло очень мало – Мрачный дом затаился. Ничего не видно интересного ни внутри, ни снаружи. Только на соседнем участке мы разглядели хитреца Петюню, который под покровом ночи забрался туда за чужой клубникой.
– А кто у них воет, как ты думаешь? – спросил Алешка, когда мы убрали бинокль в футляр и забрались в постели. – Может, правда, какая-нибудь дикая собака в подвале?
– А чего ей там делать? – спросил я.
– Охранять.
– Если бы она там была, мы бы ее давно уже увидели, гулять-то ей надо.
– А кто ж воет? – Опять мы вернулись к тому же вопросу.
– Крокодил, – послышался снизу недовольный папин голос.
– Два крокодила, – сонно добавила мама. – Дима и Алеша.
Так ничего и не придумав, мы уснули, а проснувшись, начали думать с того же места.
– А давай, – предложил Алешка, – притворимся, что нам перед ним стыдно. Приедет этот Грибков, а мы придем к нему извиняться за то, что участкового на него натравили, а сами что-нибудь выведаем.
Я согласился – в этом был резон.
И вот в ожидании Грибкова мы весь день вертелись вокруг Мрачного дома. И даже днем он производил плохое впечатление – ни дать ни взять развалины старого замка, в которых воют хромые привидения.