Большая книга ужасов-10
Шрифт:
– Спа-акойна! – подбодрил доктор-мумия. – Немного осталось...
Думать о приятном я уже не мог. Доктор тыкал мне в рот своей щепкой, щепка шипела, дымила, разрывала рот, грозя пройти насквозь и выйти через ухо, чтоб я сам был, как инопланетянин. Несчастный, измученный инопланетянин, на вечной диете. Я ж теперь не то что есть, я выжженный зуб языком потрогать побоюсь – больно же!.. Вкусно пахло шашлычком. Голову как будто просверлили, и, когда врач убирал руку, чтобы еще раз поджечь щепку, во рту приятно гулял сквозняк. По вискам ударило,
– Сознание теряет...
В нос шибанул запах мочи. Собачьей, значит, ага. Чтобы я не потерял сознание. Стало легче. Перед глазами уже не плавали круги, перед глазами были доктор да его саркофаг на заднем плане. Страшный и загадочный. Муляж, скорее всего. Наверное, доктор просто коллекционирует всякую древность, но саркофаг дома не поместился, вот он и притащил его на работу. А что до его собственного вида... Мало ли на свете сухеньких стариков? Всех бояться – из дома не выходить. Лечит он, конечно, оригинально, но, как ни крути, зуб уже не болит, мне легче...
– Ну вот, а ты боялся! Федор, отведи его в хоспис, вечером повторим.
– ШТО?!
Глава IIIСамый опытный врач
Вот уж новость так новость! Мало того, что мне обожгли весь рот, так еще и не собираются выпускать отсюда!
– А ты как думал? – подмигнул доктор. – Червяки – зараза страшная, их выжигать надо дня три, не меньше.
Три дня? Подряд? Я подумал, что еще одно такое выжигание, и зубы мне можно будет не чистить никогда. И ботинки. И уши. И почтовый ящик.
– Так что три дня ты проведешь здесь, под наблюдением, – добил меня Дупло.
Я подумал, что на свете, наверное, много хороших врачей, которые пользуются нормальной анестезией, моют руки с пятью пальцами, а зажигалкой не пользуются вообще, потому что не курят, а готовить им некогда... Подумал и сказал:
– Можно я к вам сестру приведу? У нее пломба выпала.
– Хоть бабушку, – милостиво согласилась мумия с персональным саркофагом. – Только сначала тебя долечим.
Ого, как мне повезло! Но ничего: поднялся с ковра (перед глазами заскакали предательские зеленые точки) и побрел по коридору вслед за хирургом в хоспис чокнутого доктора. Коридор был узкий и длинный. Развернуться и убежать не давал второй хирург, который материализовался неизвестно откуда и теперь конвоировал меня сзади. А почему они вообще со мной так возятся? Помогать доктору, подержать-проводить пациента – это работа ассистента, на крайний случай санитара. А хирургам своей работы хватает. Или, как говорил доктор-мумия, «сбежали все», поэтому оставшиеся хирурги работают на две ставки? Интересно... Я так и спросил:
– Почему вы со мной возитесь? Вам своей работы мало?
– Надо, парень, – ответил хирург, идущий впереди. – В тебя может вселиться бес или зуб все-таки придется удалить, и тогда не обойтись без хирурга. А сам Дупло хирургией не занимается, он же Клятву Гиппократа давал.
– А вы?
– А мы нет. Должен же кто-то заниматься хирургией. Это
Я, кажется, начал понимать. Когда он жил-то, Гиппократ этот? У меня по истории трояк, но что-то подсказывает мне, что давно. Очень давно, когда щепкой выжигали червей изо рта и давали собачью мочу вместо нашатыря. Вспомнил «цветущий внешний вид» доктора и отмахнулся от нелепой мысли. Вспомнил серую пористую кожу, налепленную на костлявое лицо, как высохшая масляная краска на холст, и опять отмахнулся. Вспомнил три пальца, больше смахивающие на старые куриные кости в мусорном ведре, и спросил:
– Сколько ж ему лет?
– Не знаю, – беззаботно ответил хирург. – По крайней мере, он старше тебя. И меня. И стоматологического кресла.
Я не знал, когда было изобретено стоматологическое кресло, но догадывался, что о-очень давно. Мумия. Натуральная мумия, с персональным саркофагом и частной клиникой, этот доктор Дупло. Куда смотрит Минздрав! Но на всякий случай я возразил:
– Столько не живут.
– А он живет. Ему надо, понимаешь?
Я, признаться, не понимал:
– Всем надо.
– Не-а, тут другое. Он же врач, каждый день к нему приходят пациенты, которым нужна помощь. Он не вправе им отказывать. Да и не мог бы, даже если бы захотел. Всех лечит, куда деваться. Может, ему и хочется на покой, но некогда.
– Это я понял. Только не понял, почему тогда другие врачи смертны.
– Потому что они другие.
– Он – мумия?
– Во всяком случае, он не умирал. А саркофаг у него в кабинете стоит так, для солидности. Он только псевдоним посовременнее взял – Дупло, а сам живет, можно сказать, как на много веков раньше. Червей выжигает там... Ну, ты заметил.
Я заметил и рассеянно посмотрел на хирурга. Выглядел он вполне умным, то есть слюни не пускал, не мычал, песен не пел. И на мумию не тянул: дядька как дядька. И второй – тоже... Почему же они работают на Дупло? Почему не разнесут эту древнюю клинику, не заколотят владельца в саркофаге?
Но я постеснялся задать свои вопросы вслух. В конце концов меня лечит бессмертная мумия, ну что тут такого? Мне уже стало легче, несмотря на устаревшие методы, и жизни моей ничто не угрожает. Мне даже самому интересно, что будет дальше.
Дальше была палата, и хирург распахнул передо мной дверь.
Мама! Нет, палата сама по себе была ничего: шторки на окнах, покрывала на койках – все как положено. Но мои будущие сокамерники... То есть сопалатники... Одного тошнило в углу. Червями, черными с оранжевым брюшком, вроде тех, которыми я только что плевался в доктора. Тошнило смачно и давно: перед парнем стояло деревянное корыто, как на картинке в «Сказке о рыбаке и рыбке». Так вот, корыто было наполнено до краев, черви свисали лапшой, падали, расползались. А парня все тошнило.