Большая книга ужасов – 16
Шрифт:
Так он бормотал, и это занятие заметно сокращало путь. Когда Пося оторвался от изучения своих перемазанных грязью кед и поднял глаза, то увидел церковь, строительные вагончики, забор. В реденьком леске что-то темнело.
Отряд оживился, ссутуленные спины выпрямились, глаза прояснились.
– Вот
Он уже двадцать пять раз проклял и этот поход, и этот сумасшедший первый отряд, способный из ничего устроить трагедию. Это же надо было ухитриться – утонуть на ровном месте. Нет, в следующий раз он, если с кем и пойдет, то с малышами. Они, конечно, капризные, постоянно на что-то жалуются, но хоть не отмахиваются футболками от шаровых молний.
– Я бы еще столько же прошел, – довольно потянулся Матвей, которому нравилось все и всегда.
Алена остановилась. У нее не выходило из головы предупреждение Канашевич: «Были вам огонь, вода… Будут медные трубы…» Она все никак не могла понять, откуда должны свалиться «медные трубы», если хвалить их не за что: подвигов не было, чудес не творили, старушек через дорогу не переводили. Единственное дело, которое она успела за сегодня совершить – потерять Кабанова. Что-то ей подсказывало, что искать они его теперь будут долго.
Тревога, до этого сидевшая тугой спиралью в душе, стала разворачиваться. Они шли к месту гибели одного из самых знаменитых в мире людей. К месту гибели… Первый космонавт… Лучший пилот… Его любили все… Одна гагаринская улыбка чего стоила!
– Подождите! – Пружина в груди развернулась, ужик догадки вцепился в сердце. – Давайте, не пойдем туда!
– Как это не пойдем? – по-детски обиделся Матвей.
– Привал! – крикнула Алена.
Идущие
– Стойте!
В ногах слабость, в груди огонь, в голове мысль: «Пропало! Все пропало!»
Нельзя туда идти, надо возвращаться.
– Стоять!
– Что с тобой, дурочка? – перехватил ее Матвей.
Сердце колотилось так сильно, что гул стоял в ушах. В глаза как будто посадили по маленькому сердцу. «Ту-дух, ту-дух, ту-дух», – отбивали они чечетку тревоги.
– Мы столько шли! Зачем останавливаться?
– Ты не понимаешь, – рвалась из его рук Алена. – Канашевич… там!
Она вдруг увидела ее. Девчонка с длинными распущенными волосами, с кривой ухмылкой на бледном лице. Серая футболка, серая юбка, белые теннисные туфли на ногах. Она кивнула Алене и пошла за отрядом. Памятник был хорошо виден – высокая стела, похожая на тело самолета, бетонные плиты.
Матвей держал осторожно, но крепко. Алена больше не дергалась. Прижалась лбом к его плечу. Пока Матвей говорил, становилось спокойнее, все тревоги рассыпались, как сон.
– Ну что ты, как будто и правда белены объелась, – тихо, как с маленькой, говорил напарник. – Весь поход от тебя только и слышно: «Канашевич, Канашевич, Канашевич…» Как она может что-то…
Крик взметнулся в небо, отразился от деревьев и пошел веселым эхом гулять по плечам, лицам, головам. Первый крик догнал визг, истошный, переходящий на ультразвук. Среди туч что-то громыхнуло так, что дрогнула земля.
Ужик в душе Алены собрался в спиральку и замер. Больше бояться нечего. Все страшное уже произошло.
Конец ознакомительного фрагмента.