Большая книга ужасов 2013 (сборник)
Шрифт:
– С чего это мы отсюда уйдем? – с торжеством спросила она.
– Не вы первые, не вы последние, – равнодушно пожал плечами Скелет.
– Снежана, – весомо добавила Чудовище.
– И кто же был до нас?
Скелет бросил короткий взгляд на стоящего в стороне Януса.
– Достаточно! – заторопилась Чудовище, которой самой хотелось осадить эту гордячку, наконец-то увидеть в ее глазах испуг. – Отсюда кто только не сбегал!
– Ну, кто, кто? – начала заводиться Белобрысая.
Чудовище набрала в грудь побольше воздуха. Она уже не первый раз рассказывала эту историю, но всегда
– После войны сюда поселили военный оркестр, но они очень быстро съехали, потому что по ночам кто-то постоянно трогал их инструменты, перекладывал их с места на место, прятал. По утрам им приходилось инструменты все время искать.
– Чушь!
– А еще они по ночам слышали музыку: на их инструментах кто-то играл. Соседям шум мешал спать по ночам.
– Этого не может быть, это выдумки!
– И вот однажды музыканты проснулись от грохота. До утра они боялись выйти из своих спален. Как только взошло солнце, они выбрались в коридор и увидели, что все барабаны пробиты, у скрипок и альтов порваны струны. А один трубач не выдержал и среди ночи выбросился из окна. Можешь посмотреть, в парке еще виден холм его могилы. Музыканты ушли и больше в Дом не возвращались.
– Сказки! – В глазах Белобрысой сидело презрение. Как вчера. Неужели его невозможно превратить в испуг?
– А потом в Доме поселили генерала, – голосом злой вещуньи продолжила Чудовище. – Он не прожил и месяц, повесился. Говорят, ему являлись все убитые им солдаты. И с тех пор кто ни переходил порог дома, в панике бежал прочь. Прямо как ты вчера.
Белобрысая поджала губы. Она не верила. Она и не собиралась слушать этих ненормальных. Ей только хотелось посмотреть на их растерянные лица, на проигравших соперников.
Через кусты акации с треском проломился Ворон.
– Фигня там какая-то, – заторопился он с докладом. – Черепки. Говорят, сервиз был закопан. Но он раскололся еще в земле, от времени.
Белобрысая попятилась. Взгляд Януса стал насмешливым.
– Не советую приходить сюда в сумерках! – крикнул он. – Сумерки – время лжи. Дом вам припомнит эти черепки! Дракон, охраняющий клад, вселяется в того, кто клад потревожит. Считайте, что он среди вас.
Из подъездной аллеи вырулил Никодим со своим невероятно-желтым экскаватором. Он насуплено посмотрел на спрятавшихся в кустах взрослых и уплыл обратно к Дому. Оттуда слышался смех и легкий перезвон.
Белобрысая обиженно дула губы. Вроде бы пора уходить, но как сделать это с достоинством, чтобы уход не воспринимался как бегство?
– И еще! – Скелет сделал два быстрых шага к Снежане. Она вздрогнула и явно сдержалась, чтобы не отпрыгнуть в сторону. – Не забывайте кормить нашего домового. – Он сунул Белобрысой в онемевшую руку пакет с сушками. – Утром, днем и вечером. Оставляйте по кусочку около каждой двери. Он, когда голоден, сам не свой. Может начать буянить.
– Да, – по-стариковски поджал губы Ворон и так активно закивал, словно решил проверить шею на прочность. – Он такой… – Поискал слово. Глаза хитро блеснули. – Безобразник. Вы его не обижайте. По стенам постучит, в трубах повоет, камешки побросает. А еще любит кошек в пруду топить.
Кажется,
– Идиоты, – буркнула она, бросая пакет на землю. – Клиника! – Она помчалась прочь. Обернулась: – Вам всем лечиться надо!
Это был достойный уход. Янус довольно улыбнулся. А Ворон все продолжал мелко кивать. В лице масса невысказанного.
– Слушай, а ты чего про дракона загнул? – с волнением спросил он.
– К слову пришлось, – пожал плечами Янус. – Образ красивый. Наш Дом, а вокруг него обвился огромный дракон. И пламя из пасти.
– Они теперь отсюда никогда не уйдут, – расстроенно прошептала Чудовище.
– Нет, не уйдут, – качнул головой Скелет. В голосе ни грамма тоски-печали.
Янус понимающе посмотрел на него.
– Не уйдут, – согласился он.
Ворон открыл рот.
– Убегут, – завершил свою мысль Скелет. – Причем очень скоро.
– Правильно, – победно улыбнулся Янус, – всегда приятно, когда тебя понимают с полуслова. Пошли в библиотеку.
Подглядывающая за друзьями Белобрысая разочарованно засопела. Эта странная четверка уходила. Они что-то затеяли. И она не успела услышать – что. Пошли в какую-то библиотеку. Что за дикие люди? Кто в наше время таскается по пыльным складам книг? Кто в наше время вообще читает? Единственный, кто ей понравился, – черноволосый. Может, через него удастся что-нибудь узнать?
Библиотека имени Горького располагалась в старинном трехэтажном особняке на улице Лермонтова. Как многие дома в центре Калининграда, кирпич дома потемнел, а местами и выцвел. Вероятно, когда-то давно здесь, еще на улице Лёнсштрассе, жило очень много людей. Порой казалось, что внутри до сих пор витает эхо шагов бывших обитателей, и от этого библиотека выглядела слегка приосанившейся. Как будто наложили два времени, сейчас и тогда. Все эти тени, шорохи, неразличимые слова – оттуда, из того времени.
Безликий куб, пристроенный к библиотеке недавно, загораживал здание, заставляя забыть, что особняк собой представляет на самом деле. Не забывалось. Обитатели библиотеки с уважением относились к привидениям и отзвукам давно умерших шагов.
Даже говорливый Ворон перед входом замолк, а Чудовище сбавила шаг. Ей туда идти не хочется. Она отлично помнит свою предыдущую встречу – страх, одеревеневшие ноги, пыль, заменившую воздух.
Прихожая, холл, гардероб, стенды с информацией. Дверь в основное здание, убегающие направо-налево коридоры, лестница, карабкающаяся наверх.
– Издалека мне кричат: закрывайте двери, вороги идут. А это всего лишь вы!
Елена Александровна недовольно глянула на Януса. Янус ответил ей одной из своих фирменных ухмылочек. Заведующая библиотеки не была строгой, но с Янусом пыталась держаться солидно. Когда успевала. Обычно ее хватало только на быстрое замечание, и она тут же скрывалась в своем царстве книг. Она всегда спешила. От книг, к книгам, от читателей к читателям. Готовила встречи, проводила встречи, ругалась после встречи. Невысокая, крепкая, с коротко стриженными светлыми волосами, светлыми лукавыми глазами. Ходила она быстро и, что самое удивительное, бесшумно – это у них, видимо, было семейное. Легко взрывалась неожиданно звонким смехом.