Большая книга ужасов 2014 (сборник)
Шрифт:
Однако, когда приблизился к домику, то обнаружил, что он не очень-то и веселый. Во-первых, он был как будто вырезан. Его словно взяли вместе с окружающей землей и перенесли сюда — даже заборчик сохранился небольшой, и калитка в нем открыта. На редкость, кстати, скрипучая. Во-вторых, дом совсем не вязался с окружающим пространством, со всеми камнями и скалами. Он был как картинка, голографический мираж, как… Что-то не то в нем было…
Я подошел еще ближе и обнаружил, что домик не такой уж и игрушечный. Ставни болтаются, стекла хотя и есть, но все тусклые и какие-то засаленные, а в двери красуется дыра. Как от хорошего пинка ногой.
Тропинкой
Дверь была открыта, я толкнул ее и оказался в маленькой аккуратной гостиной. На полу ковер, на стенах гобелены с оленями, старые часы, барометр. Картины с серьезными губастыми собаками, распивающими чай и поглядывающими по сторонам через монокли. В углу пузатый диван, в центре столик, кресла-качалки. Камин.
Тихо, уютно, только что огонь в камине не горит.
Едва я оказался в домике, как мне жутко захотелось спать. Прямо с порога. Заболели глаза, плечи стали мягкими, а ноги ватными, я зевнул и огляделся. Диван. Мне сразу бросился в глаза диван — глубокий, с широкими полосами. В лунном свете полосы казались черно-белыми, как клавиши рояля…
Стоп. Я выглянул в окно и увидел, что на небе вылезла луна. Но не земная Луна, а местная. Крупная, иссеченная многочисленными шрамами, будто кто-то хорошенько изрубил ее саблей. Синеватого цвета, примерно как мороженое «Бирюза». Луна светила в дыру между набежавшими облаками, и почему-то это меня успокоило. Спать, мне хотелось спать… Я поглядел на свои руки и ноги — они были грязными и синими.
Диван продолжал улыбаться черно-белым, я подошел к нему и сел. И почти сразу же лег. Луна назойливо светила, а я думал из последних мыслительных сил.
Сегодня был не самый легкий день в моей жизни. Сначала меня пытались растворить едким флюидом «термит», затем сбросили с высоты, затем я несколько часов блуждал по горам, ободрал себе все конечности… И ведь с самого начала знал, что ничего хорошего из моей практики не получится. Что может получиться хорошего, когда тебя отправляют на Европу колоть лед? Вот-вот…
Спать хотелось просто зверски, в коридоре грузового корабля я не выспался совсем. Да еще всякие нервные потрясения…
Я зевнул. Широко, так что глаза заболели. И уснул. Почти сразу мне в бока стало что-то колоть, будто из дивана собирался выбраться наружу упертый рогатый жук. Я тотчас проснулся и треснул кулаком по дивану. Но жук не унимался, копошился и копошился, так что я встал. С твердым намерением его прибить.
Из дивана торчала пружина. Попытался ее заправить, однако у меня не получилось — пружина была упряма, не заправлялась, а если и заправлялась, то выскакивала из других мест.
Помучившись минут десять, я плюнул на диван и отправился искать другое место. Исследовал первый этаж, но здесь ничего подходящего для лежания не было. Кроме гостиной на первом этаже еще были кухня, малюсенький кабинет и кладовка. Тогда я поднялся наверх.
Маленький коридорчик и две спальни. Одна спальня взрослая, со скучной широкой кроватью и неприятным комодом из черного дерева. Тут мне совсем не понравилось. А детская понравилась. Смешная мебель, смешная кровать, какие-то игрушки на полу. И даже
Если бы я не устал, если бы не был так издерган за этот день, то я бы отметил некоторые странные детали. Не только в спальне — во всем доме. Я бы заметил, что мне не встретилось ни одного зеркала, увидел бы неприятную лужу на кухне. Я бы понял, что, по идее, луна должна быть совсем с другой стороны и что светить сразу в два противоположных окна она не может. И я бы обратил внимание на то, что постель в детской комнате заправлена. Чересчур аккуратно заправлена.
Но я устал. И мне было ни до чего. Подошел к кровати, свалился, закрыл глаза. Увидел вдруг пляж, залив, мелкий песок, на море яхты с красными флагами, солнце в небе… Не жарко, а, напротив, приятно… И вдруг стало темно. Свет будто прикрыли гигантской шляпой, и образовались сумерки с каким-то красноватым оттенком, будто на Европе. В небе образовались тяжелые облака, между ними клубился рыжий туман, из которого что-то тянулось ко мне…
Я долго не мог понять, что именно тянулось, а когда понял, то заорал. Ко мне тянулась рука. Тяжелая черная рука с длинными крючковатыми пальцами, с отросшими ногтями, с ногтей стекала слизь…
Наверное, от видения руки я и проснулся. Открыл глаза, но не увидел ничего — темнота вокруг меня была настолько густа, что на нее вполне можно было вешать одежду.
Видение… Когда я спал, мне привиделось… Кажется, это так называется… Но почему во время сна?
Впрочем, додумывать мне было некогда в силу некоторых обстоятельств. У меня болело сердце. Сильно. Вообще-то, у меня никогда внутри ничего не болело, а тут я почувствовал, что болит. Я даже подумал, что каким-то образом вдруг ключицу сломал. Но ныла не ключица, а сердце. Именно сердце. Наверное, организм привыкал к условиям чужой планеты. К тому же я лежал в какой-то странной скрюченной позе — свернувшись калачиком. Но каким-то уж очень высушенным калачиком. Пустынным.
Я попытался распрямиться и понял, что не могу, материал, обхватывающий меня, был крепкий, какой-то словно резиновый, каучуковый — вязкий. Кроме того, мне показалось, что он был теплым, что ли… Последнее обстоятельство мне особенно не понравилось, и я принялся энергично вертеть и качать головой, поскольку обнаружил, что голова у меня немного свободна. Так, миллиметра на полтора.
Я стал эти полтора миллиметра развивать, упорно стараясь растянуть их хотя бы до двух, а там, может быть, и до трех. И когда почувствовал, что достиг некоторого успеха — амплитуда покачиваний немного расширилась, — ни с того ни с сего окружающий меня плотный материал вдруг стянулся, и голова моя оказалась спеленутой еще больше. Я даже челюстью пошевелить теперь не мог. Попался.
Вдруг я услышал шорох. Что-то шуршало рядом, будто шелестели по полу маленькие ножки. То ли собака, то ли… Вот, совсем рядом со мной…
А потом кто-то неумело, будто давно не упражнялся в разговорах, произнес:
«Скажи «сы-ы-ы-р»…» — тоненьким детским голоском. И от этого голоска меня пробрало таким ужасом, какого я не ощущал никогда. Даже когда я первый раз увидел Грушу с косичками.
Я заорал и принялся биться, дергаться, пытаясь выбраться из плотного стягивающего плена. Но ничего не получалось. Получилось даже хуже — меня спеленало со всех сторон, пережало по поясу, сдавило и стало душить.