Большая книга ужасов 2014 (сборник)
Шрифт:
И, насвистывая что-то, кажется, из Вагнера, отправилась в глубь корабля.
— Свистеть не надо, — шепнул Барков.
Но Груша чихать на его замечания хотела.
Она шагала громко и уверенно. Мы потащились за ней. Я потащился в прямом смысле, потому что каждый шаг мне давался с трудом — подошвы крепко прилипали к палубе, а за мной оставался черно-коричневый след. Так что я вынужден был даже остановиться и вытереть ботинки о стену. На стене остались малокрасивые разводы, но идти стало легче.
Я
Было светло (на старых кораблях стены, как северное сияние, полыхают чуть зеленым) и тихо. Ну, не считая шагов Груши. Ничего страшного вроде бы не было, но… Вот если бы вы побывали в объятиях кровати-людоеда, вы бы меня поняли. Мне все время казалось, что меня уже сожрали.
Мы быстро прошагали через длинный изломанный коридор и оказались перед полукруглой старомодной дверью.
— Закрыто. Я так и думала, — весело сказала Груша. Повернулась к Баркову и сказала: — Давай, полыхни.
— Что? — не понял Барков.
— Чиркани из бластера. По-другому не пройдем.
Барков постучал по двери. Даже звука не получилось.
— Не пробьет, — засомневался он. — Слишком толстая…
— Дай сюда! — строго произнесла Груша.
Барков молча протянул ей оружие. На всякий случай мы с ним отошли подальше.
— Куда тут нажимать?
— На курок.
Груша приложила оружие к плечу, долго целилась, потом выстрелила.
Дверь взорвалась. Грушу отбросило в нашу сторону, она сбила меня с ног и немного откатилась по коридору. Я думал, что она хоть немножечко повредилась, но нет, не повредилась — немедленно поднялась на ноги.
— Я же говорила… — Груша отряхнулась.
Я тоже поднялся. Поглядел на Баркова. Тот был совершенно равнодушен. Груша прошествовала мимо него, сунула ему бластер и скрылась в рубке.
— Пойдем? — глянул я на Петра.
Он кивнул.
Рубка была маленькая, чуть больше, чем на нашей «Чучундре». На стенах зеленели остатки антиперегрузочной жидкости, но это был единственный изъян, в остальном рубка пребывала в совершенном порядке. И пульт управления был совершенно цел. Над ним на тонкой серебряной цепочке болтался маленький сапфировый глобус.
Груша порхала над пультом, как мокрая бабочка, щелкала переключателями, жала на кнопки, снова щелкала. Настроение у нее было лучезарное.
— Передатчик… — промурлыкала Груша. — Ну-ка, ну-ка…
— Наверняка не работает, — буркнул Барков.
— Я починю, — отмахнулась она. — Да тут и чинить особо нечего, все просто, как примус. Примитив, я такого даже не видела. Сбоку где-то должны
Она вдруг уставилась на глобус. И через секунду потянула к нему руку.
— Не надо! — громко прошептал я. И услышал, как за спиной скрежетнули зубы Баркова.
Груша, конечно, не послушалась.
— Чудовище, очнись! — провозгласила Груша.
И дернула за глобус.
Зажегся свет. Вдруг. Везде. И пульт ожил. Заморгал огоньками, засинел старомодными мониторами, кресла начали трансформироваться.
— Учитесь! — усмехнулась Груша. — На ловца и вошь бежит! А теперь…
Она наклонилась над пультом, занесла пальцы. И окоченела.
— Не могу, — сказала через минуту.
— Что не можешь? — спросил Барков.
— Не могу разобраться. Все вроде знакомое, но все не так. Расположено не так, бессмысленно…
Груша принялась давить на кнопки и щелкать переключателями. Ничего у нее не получалось, она хмурилась и давила на кнопки сильнее. На пульте мигали огоньки, что-то гудело, Барков с напряжением озирался.
— А-а, вот! — радостно воскликнула Груша. — Передатчик, нашла! Теперь я вызову спасателей!
Шш-ших…
Разряд прошел через рубку, попал в главный монитор. В мониторе образовалась круглая дыра, затем он взорвался изнутри зеленым пламенем, через пульт прошла трещина, из которой стала выдавливаться комковатая лиловая суспензия. Сработала система пожаротушения, хотя тушить, в общем-то, было нечего.
Свет погас, рубка вновь наполнилась зеленым сиянием.
— Ты чего?! — Груша повернулась к Баркову.
Барков не ответил. Выстрелил еще два раза. Больше пульта не было.
— А-а-а! — Груша, расставив руки, кинулась на Баркова.
Ствол бластера уперся ей в подбородок.
— Стоп! Стоп! Стоп! — вынужден был вмешаться я. — Остынем, не надо пороть горячку…
Я влез между ними и отвел бластер в сторону.
— Ребята, вы что? — Я потихоньку отталкивал Грушу. — Вы что, а?
Груша не могла ничего сказать. Пятилась только.
— Он… он… он… — захлебывалась Груша.
— Он нам потом все объяснит.
— Да он… я его…
Груша попыталась кинуться на Баркова еще раз. Я удержал ее с большим трудом. Трудно удержать разгневанного носорога, знаете ли.
— Лина, спокойно, — уговаривал я. — Всему есть объяснение…
Она пихнула меня с такой мощью, что я отлетел к стене.
— Ну, вы и сволочи! — крикнула Груша. — Не желаю тут с вами больше! Гады! Разберусь еще с вами!
Груша плюнула в нашу сторону и выбежала из рубки.
— И зачем ты… — кивнул я на пульт.
— Не понимаешь? С этого корабля ничего нельзя посылать, — прошептал Барков. — Ничего. Это… — Он обвел руками рубку. — Это ловушка. Одна большая ловушка.