Большая книга ужасов 2014 (сборник)
Шрифт:
Жук снова плюнул вниз. Я подумала, что вот лишь эта привычка осталась от того Жука. Забавно: самое устойчивое, что было в Жуке, — это привычка плевать с высоты. Плевать с высоты в первобытное чернеющее море.
Жук продолжал рассказ:
— Последние теперь очень редко выходили на поверхность, только когда Им очень сильно хотелось есть. Или когда хотели есть Их слуги. Или когда надо было принести жертву на алтаре… И Они не утратили искусство заманивать людей и других тварей и пользовались им. Теперь пользоваться своим искусством
Жук никогда не говорил так много, долго и складно. Жук никогда так не говорил. Потому что это был не Жук.
— Они ненавидят людей, захвативших Их землю. Сейчас Их совсем мало, и Они почти все время спят. Но иногда Они просыпаются. Они просыпаются, просыпаются в те дни, когда ядро Земли начинает волноваться и приближаться к поверхности. В дни, когда лунатики выходят на свои прогулки, когда живым тварям не спится, когда живые твари чувствуют тоску и печаль, когда луна становится кровавой и большой! Сегодня такой день.
Он посмотрел мне в глаза.
— Иногда мы просыпаемся, Валя, — сказал Крысолов.
Я вздрогнула.
— Если встать лицом к востоку, то ты увидишь, как постепенно, минута за минутой вода начинает краснеть и наливаться силой…
Он еще что-то рассказывал про это море и про храм, существующий под городом в самой глубине, про пятна, но я не слушала, я боялась, что его рассказы взорвут мне голову. Я боялась, что умру от страха или не вытерплю и прыгну туда, в эту реку. Хотя я и боюсь высоты.
— Черные камни выстраиваются в круг, и жертва сама восходит на древний алтарь… Когда-нибудь придет день, и Они вернутся. Потому что Они умеют ждать.
Я зажмурилась, и Жук замолчал.
— У нас, кстати, леска имеется, — улыбнулся он, когда я снова открыла глаза. — Можем рыбу половить… Есть-то хочется.
Я заметила, что Жук даже как-то изменился, он похудел, щеки впали, а глаза блестели неожиданным блеском.
Видимо, в этот раз я не смогла справиться с лицом. Жук посмотрел на меня с подозрением, а потом сказал:
— Не хочешь — как хочешь. Пойдем дальше. Я думаю, недалеко уже осталось. Зря не хочешь рыбку половить. Зря.
Он легко вскочил и пересек мостик. Я еще раз посмотрела вниз. Мне показалось, что внизу переливается какая-то колдовская дымка. Впрочем, может, это был просто обычный туман, не знаю.
— Тот, кто увидел берега этого моря, уже не возвращается, — сказал Жук и направился дальше, в коридор. — Тот, кто взошел на алтарь…
Если бы у меня была сейчас граната, то я бы не выдержала
Не знаю, чем бы все это кончилось. Но Жука вдруг снова качнуло, повело в сторону, и он снова упал и застонал. Я осторожно подошла поближе. Жук смотрел в потолок.
— Валя, — сказал он, — зачем ты меня обманула?
— Я тебя не обманывала, Жук.
— Обманула… — Жук облизал губы. — Это ведь не синяк…
— Синяк, — уверила я его. — Это синяк.
— Я не помню, что я делал в последнее время. Не помню… Мы сидели перед какой-то дверью, а затем я оказался тут… Как?
— Мы пришли сюда.
— Я не помню… Скажи мне, только говори правду… Это пятно?
Я улыбнулась.
— Ну, какое пятно? Это не пятно…
— Не ври мне! — неожиданно рявкнул Жук. — Не ври! Это он!
Я заплакала. Во второй раз за последний час. Я становилась сентиментальной, это плохо.
— Значит, пятно, — заключил Жук. — Я же чувствую, что не все в порядке… То холодно, то жарко. И шевелится что-то… А то еще какие-то провалы… Как дырки в голове… Значит, пятно.
Жук замолчал и задумался.
— Оно залезло на меня где-то… И может слезть тоже… и может залезть и на тебя. Я подумаю.
Мне хотелось сказать ему, чтобы он думал быстрей, пока из него опять не появился тот, другой, но я не стала его торопить. Жук думал минут пять.
— Хорошо, — сказал он. — Я придумал. Только ты должна дать мне слово, что ты все сделаешь, как я скажу.
— Я не могу…
— Обещай! — рявкнул Жук. — Обещай мне!
Я пообещала. А что мне было делать? Жук снял куртку и стал отстегивать с пояса патронташ.
— Ты чего делаешь? — не поняла я.
— Ты обещала! — напомнил Жук.
Я кивнула. Жук снял патронташ и протянул его мне.
— Надевай! — приказал он.
Я взяла пояс. Жук показал, как его надо закрепить.
— Теперь самострел. — Жук протянул мне оружие. — Ты сейчас его возьмешь и больше мне не возвращай… Даже если я буду просить… Предохранитель здесь. Прицел чуть сбит, поэтому надо целиться влево на пол-ладони. Бьет уверенно на сто метров. В мешке… В мешке сама посмотришь, что там. Возьми одну гранату. Другую я оставлю… Да, оставлю.
— Ты чего это?
— Слушай меня!
Жук взял себе гранату.
— Я знаю, чем можно его убить, — сказал он. — Откуда-то знаю…
— Чем? — спросила я.
— Его можно убить…
Жук замолчал. Лицо его скривилось от боли, я заметила, как Они зашевелились под кожей. Будто волны под рубашкой заходили.
— Его можно убить… — снова попробовал сказать Жук, но пятна не давали ему говорить.
Жук извивался, рычал, пытаясь остановить Их, но не мог. Одно из Них выползло из-под воротника рубашки и стало обхватывать шею. Я сделала шаг назад.