Большая книга ужасов – 29
Шрифт:
Та развела руками:
– Вам, конечно, в район надо, в поликлинику, я же не врач, я простой фельдшер…
– Ой, мы вам так благодарны, так благодарны! – зачастила бабушка. – Вот родители ее приедут, так мы сразу же и отправимся. Своим ходом я боюсь, все-таки жарко очень.
Надежда Алексеевна согласно кивнула:
– Да, сейчас никакой опасности нет, можно повременить, но к врачу обратитесь обязательно.
Бабушка мелко-мелко закивала. Надежда Алексеевна пожелала Ксюхе здоровья и удалилась, сопровождаемая бабушкой.
Ксюха посмотрела на Наташу.
– Что тут происходит? – спросила шепотом Ксюха.
Наташа подняла голову и так же шепотом спросила:
– Где ты была?
– Здесь, – не поняла Ксюха.
Наташа ей явно не поверила.
– Твоя бабушка бегала, как заполошная, по всей деревне, ты же тут в бреду металась!
– Я?! – Ксюха все еще не верила.
И тогда Наташа сорвала с головы платок и откинула за спину волосы. Ее левое ухо!
Ксюха вскрикнула.
Наташино ухо заметно увеличилось, вытянулось вверх и покрылось щетиной.
– Видишь?! – И Наташа залилась слезами.
– Как это?! – только и смогла произнести Ксюха. И ее рука невольно потянулась к голове. Ее ухо! Оно – тоже?!
Наташа заметила.
– Нет, у тебя ничего, все в порядке. – Она всхлипнула. – Проклятая ведьма! – Наташа сжала кулаки. – Никакой управы на нее нет!.. Послушай! – вдруг горячо заговорила она. – Ведь Хаврониха тебя чуть не убила, но с ушами у тебя все в порядке, и болезнь внезапно прошла. Я потому и спросила – где ты была? Где? Когда в жару металась, что видела?
Ксюха припомнила раннее утро: как она пришла домой, как увидела свое отражение в зеркале… а потом? Потом был огонь…
Ксюха резко села на постели.
– Баба Люба! – воскликнула она.
– Что?! – У Наташи округлились глаза.
– Там был огонь и Хаврониха! Я помню! Точно! Здоровенная такая! Она меня сжечь хотела, но тут появилась баба Люба с домовым Митрошей и прогнала ее. Там еще девушка была, в белом платье… Наташ! – Ксюха встала. – Наташ, я все вспомнила! Я знаю, что надо делать!
Наташа тоже вскочила, вцепилась в Ксюху.
– Ты уверена? – Она встряхнула Ксюху, заглянула ей в глаза. – Неужели сама баба Люба тебя спасла?! Но почему? Откуда она взялась?
Ксюха смущенно улыбнулась:
– Ну, мы с ее домовым вроде как подружились…
– Все рассказывай! Все! – потребовала Наташа. И Ксюха рассказала ей о своих странных и страшных снах, о домовом, которому понравилось угощение, о свинье и девушке, похожей на невесту. И о том, как баба Люба велела ей забрать у Игната нечто, ему не принадлежащее.
– Шутишь! – испугалась Наташа. – Неужели мы к нему так вот запросто возьмем да и пойдем?
– Еще как пойдем. – Ксюха покосилась на свиное ухо, Наташа уловила ее взгляд и поспешно прикрыла его рукой. – Вот что я тебе скажу, Наташа: вы в своей деревне сами во всем виноваты! Позволили какой-то злобной тетке вас терроризировать! Так вот, имей в виду: я этого так не оставлю! Не одна ты в помощи нуждаешься, есть и еще кое-кто, кому я пообещала… – Ксюха осеклась. – Та девушка, она говорила, что времени почти не осталось, и просила, чтобы
Глава седьмая
Баба Люба
Она была кем-то вроде монахини в миру. Во всяком случае, жизнь вела монашескую, помогала при местном храме. Батюшку к ним прислали совсем молоденького, только после семинарии. Приехал он с семьей – женой и сынишкой. Церковь-то отреставрировали, она хоть и небольшая, а хорошая. Да только прихожан – раз, два и обчелся. Батюшка и по домам ходил, знакомился со всеми, и на беседы жителей приглашал, и так, и сяк… Не идут люди, пуста церковь. Он было приуныл, да баба Люба его поддержала. А за ней и другие в храм потянулись.
Невдомек было приезжему батюшке, что его паства как огня боится ведьмы Хавронихи. А та вроде во всеуслышание пообещала наслать порчу на всех прихожан. Мол, пусть только попробуют сунуться к попу!
Говорят, баба Люба ходила к Хавронихе. Что там за разговор у них получился, неизвестно, да только притихла ведьма. Даже из дома редко нос показывала. И еще говорили: кое-кто бегал к ней, бабы – зелья приворотного добыть, мужики – за самогоном. Короче говоря, ничего хорошего она людям не делала, один вред причиняла. С хворями деревенские к Игнату обращались. Хоть и побаивались его. Потому что жил он бирюком. Одним словом, нелюдимый человек. И дома у него, рассказывают, странно как-то все… Сама-то Наташа не видела, но верит: непростой он человек, вроде колдуна. Не злой, не добрый, а так, себе на уме. Лечил не всех, а только кого сам пожелает. И только одно общее у него было со всеми остальными жителями деревни – он не любил Хаврониху. Впрочем, Хаврониха отвечала ему тем же, но на пути его становиться остерегалась. И Игнат в ее дела не вмешивался.
Лишь одного человека принимал он у себя – бабу Любу. Она ходила к нему запросто, люди не раз замечали. Что они там вдвоем делали? Никто не знает.
Так и жили. Молодой батюшка боролся с суевериями, баба Люба ему помогала.
Так было до тех пор, пока баба Люба не умерла.
Хаврониха словно с цепи сорвалась! Сначала-то она потихоньку, исподтишка действовала. То молоко у чужих коров выдоит, то заразу какую-нибудь на скотину нашлет. А потом и за людей принялась. Два года уже злобствует. Кто ей особенно не нравится, тех она метит воском от черной свечи. Она в любой дом может войти, так и бродит по ночам, портит людей.
И Славкину невесту она уморила, и других не пожалела.
А еще рассказывают, что Светлана, мертвая Славкина невеста, по деревне бродит. Ее дети видели, они играли в жмурки, а Славкина невеста появилась внезапно, распугала всех. Дети разбежались, а она все кричала:
– Жмурки, жмурки! Давайте играть в жмурки!
Славка, как услышал, помчался к ней, все равно, сказал, найду, живую или мертвую! Только никого он не нашел. Исчезла его Светка.
В церковь снова никто не ходит, если только потихоньку, прячась. Священника хотят перевести в другой приход. Вот тогда Хаврониха действительно развернется!