Большая книга ужасов – 56 (сборник)
Шрифт:
– Так вот… Я где-то читал, что пожар не сам по себе загорается: его приносит огненный человек.
– Терминатор, что ли? Крутой чувак, знаю такого. С огнеметом.
Бита на его подколку не отреагировал.
– И если, типа, ты видишь этого огненного человека – значит, на пожаре обязательно сгорит кто-нибудь. Потому что он приходит за душой сгоревшего. У него вместо лица – огонь. Кожа вся обуглилась и свернулась, как береста… А еще он танцует. Никогда не стоит на месте. Идет-идет, а за ним – горящие следы тянутся…
– Заканчивал бы ты, Бита,
– А еще, говорят, он может стать черным, как головешка. А потом – раз! – и вспыхивает разом, и уже весь из огня. И, когда он куда-то идет, на дорогу жир капает. Растопленный. И мясом воняет жареным… ты не чувствуешь запаха?
– Все, я иду спать! – Череп не удержался, оглянулся еще раз, нервно зевнул – и полез под елку.
– Я тоже, сейчас… – Бита посидел еще с минуту, негромко сказал – в никуда: – А еще говорят, он может кое-что подарить. Например, свою руку. Или глаз… И тогда чувак, которому он это подарил, сумеет сжечь своего врага. Только за все потом придется платить, за все…
Голос Биты звучал все тише и тише. Помолчав, он бросил свою палочку в угли и полез следом за Черепом.
Невидимые колонки внезапно взорвались народной партизанской песней с чумовыми гитарами:
– О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао!
– Я думал, у тебя веники по стенам висят, – попытался перекричать накрывшую звуковую волну Саша. – Мухоморы, там, чучела жаб, кошка черная… А у тебя тут Че Гевара!
Вега сдержанно улыбнулась, убавила звук.
На стенах баньки висели рисунки – волки, несколько штук, большие акварели без всяких рамок. Сашку особенно поразила одна картина: ночной лес, если хорошенько присмотреться, превращался в голову огромного волка, насторожившего уши-ели, с глазами-звездами, а напротив него замер маленький белый силуэт человека, вскинувшего руки к небу.
– А кто это рисовал?
– Я, – ответила Вега, не отрываясь от ноутбука. Она шуровала в Интернете, что-то там листала, открывала, грузила страницу за страницей.
«Мог бы и не спрашивать», – хмыкнул про себя Сашка. Вега как-то мгновенно, за одну секунду, перетащила его из нормального мира в свой, ненормальный. Что он раньше знал о девчонках? Что они, по большей части, дуры, любят тряпки, котят и всякие «чувства», хихикают за твоей спиной и болтают, болтают, болтают… Все пацаны так считали.
А тут, пожалуйста вам – ночные прогулки, волки и рассказы про болотных призраков!
– А тебя родители спокойно сюда ночью отпускают? – Сашка спросил об этом, потому что такая ее свобода почему-то не давала ему покоя. Он-то, чтоб у мамы отпроситься на вечерок, вынужден был долго канючить и выслуживаться перед ней. А мама еще триста раз позвонит потом с проверками – где он, да как он, да не голоден ли, не озяб ли, бедное дитятко? Позору
– Я с бабушкой живу, – откликнулась Вега на его невысказанные мысли. – Она старенькая, думает, что я на самой даче ночую. И я ведь ее не обманываю. Просто ухожу иногда ночью сюда – вот и все. Она не в курсе.
– А тебе не страшно?
– Страшно. – Вега подняла голову от компьютера, и Сашке почудилось, что в ее узких рыжих глазах отражается настоящее пламя. Ерунда, конечно, это просто отблеск лампочки, но он так и примерз к полу. – Мне бывает очень страшно… иногда. Но я боюсь не того, чего боишься ты.
– А чего это я боюсь?
– Ты боишься темноты, девчонок, гопников, кладбищ, зомби; боишься драться; рассерженной мамы, еще целой кучи вещей… – Вега вновь уткнулась в экран, с пулеметной скоростью застучала по клавишам. Сашка набычился. Эк сказанула! Да кто же всего этого не боится?
– А еще ты боишься того сгоревшего соседа, – буднично пояснила Вега. – Ты его боишься: ведь он положил на тебя свой глаз.
Сашка невольно вцепился в свой живот: изнутри так и шарахнуло холодом. Скользкий мокрый шарик словно перекатился под его пальцами. Ему стало дурно, и он сел прямо на пол, застеленный деревенскими полосатыми половиками.
– Мне все это приснилось!
– Нет, – безжалостно полоснула его ответом Вега, – все – правда! А куда ты, кстати, его девал – глаз? Такой слизистый, брр, да?
– Перестань! – взвыл Сашка. – Мне плохо, прекрати!..
– А кто сказал, что будет легко? – Она отбарабанила на клавиатуре последнюю победную очередь, оторвалась от компьютера и поглядела на него глазами, полными пляшущих языков пламени. И вот тут Сашке стало реально страшно.
Это она все подстроила!
Девчонка-маньяк с горящими глазами. Щас она… что-нибудь с ним сделает. А ему так плохо, он даже встать не может…
Зато встала Вега. Потянулась со вкусом, вышла на середину комнаты. В глазах у нее точно полыхало пламя. Как он этого раньше-то не замечал?! Чудовище с горящими глазами наклонилось и опустилось рядом с ним на половик. Протянуло руку… Сашка, скорчившись, попытался отползти…
Но рука догнала его.
Прошлась по его плечу. Легонько так…
Ледяная, будто ее в холодильнике держали. Или в морге. Вега, наверно, спит в морге. Или в леднике. В полузасыпанном картофельном погребе, где под слоем черной земли все лето хранится лед. У дедушки с бабушкой такой погреб был, рядом с домом, Сашка лазил туда, поеживаясь от сырости. Там еще пауки жили, величиной с вишню, серые, раздутые, с колючими волосатыми лапами…