Большая книга ужасов – 56 (сборник)

Некрасов Евгений Львович

– Не смотри. Не смотри, я сказал! – колдовавший над моей шипастой рукой Пороховницын бесцеремонно схватил меня за челюсть и повернул голову, как лампочку. – Еще раз попытаешься, завяжу глаза!

Я вздохнула и стала смотреть в другую сторону. Тоже интересно. Вон старинные книги на полке, вон заготовки для колышков – есть чистые, есть с начатой значкасто-паучкастой резьбой. Приятно, что я угадала: в гараже у дяди Саши была мастерская колдовских штучек. Пороховницын все знал и помалкивал, даже ключ от ворот спрятал.

А вот насчет «большой

тайны» я ошиблась. Хотя как сказать? Дядя Саша на самом деле продал машину, чтобы освободить место в гараже. Но делал не большую штуку, а множество маленьких и накупил для них инструментов, каких не увидишь ни в одной автомобильной мастерской. Пинцеты, лопаточки или скальпели, смахивающие на хирургические, огромная лупа на специальном столике, крохотные тисочки и станочки, на которых лепреконы могли бы вытачивать детали для своих часов…

В крышу было врезано мансардное окно с недавними потеками строительной пены по краям. Под окном, придавая гаражу обжитой вид, стоял диван-раскладушка. Пороховницын сказал, что у дяди Саши в последние годы болели ноги, и он старался прилечь где только можно.

Сейчас на диване лежала я, протянув руку на столик с лупой, и Пороховницын ковырял мой палец при шестикратном увеличении. Иногда он дергал и крутил руку, укладывая, как ему удобней, иногда звякал инструментами, а один раз со стороны лейтенанта явственно потянуло дымком. Угадать, что там творится, было невозможно, я ведь совсем не чувствовала боли. А Пороховницын возился так долго, что у меня разыгрывалось воображение. За прошедшее время можно было все пальцы порубить на монетки!.. А вдруг он так и делает? Отрезает кусочек, видит, что растение пустило корни еще глубже, отрезает другой… Так и нашинковал полруки и теперь, добравшись до локтя, красиво зашивает культяпку!

Я пыталась подсмотреть, а лейтенант не позволял и сердился. А раз он считал, что зрелище не для девочки, то мои фантазии становились только мрачней. Скосив глаза, я могла видеть пока целое плечо. Это немного успокаивало.

– Задала ты мне работку, Наталья, – вздохнул Пороховницын. И вдруг замычал: – М-м-м-а-а-а-м-м-м-у-у-у-м-м-м…

С перепугу я попыталась выдернуть руку, но лейтенант не дал. Перед глазами у меня замаячил кулачище размером с дыньку, мол, не мешай. А концерт для обитателей коровника продолжался: – М-м-м-ы-ы-ы-м-м-м-а-а-а-м-м-м…

Я извернулась посмотреть, что там спятивший лейтенант натворил с рукой. Кулачище немедленно раскрылся и повернул мою голову носом к стенке. Все же я успела заметить, что в руку от пострадавшего пальца до самого локтя воткнуты сотни обычных портняжных булавок с головками шариком, а между ними натянуты нитки. Не обошлось и без дяди-Сашиных значков-паучков: лейтенант нарисовал их прямо на коже черной и красной ручкой… И что тут такого, на что мне смотреть нельзя? Только страху нагнал своей конспирацией.

– М-м-м-э-э-э-м-м-м, – перешел с коровьего на козий язык Пороховницын.

Я поудобнее устроилась на диване. Пускай мычит, лишь

бы руку сохранил. Она у меня одна. Есть вторая, но левая, а эта правая, «мышиная». Без мышки невозможно работать в фотошопе.

Дяди-Сашины колдовские изделия занимали целый стеллаж на длинной стене гаража. Или не колдовские – откуда мне знать, почему здесь оказался, например, аквариум с засохшими на стеклах зелеными водорослями и какими-то бурыми комками на дне? А булыжник по виду – выковырянный из мостовой на нижнемеленском Бродвее?

Между прочим, я открыла, каким способом дядя Саша покрывал колышки значками-паучками: сделал железные штампики в форме значков и ударом молотка впечатывал их в деревяшку. Штампики хранились в коробке с ячейками, наверное, разложенные по алфавиту, которого я никогда не узнаю. Может, аквариум и булыжник вроде них – не колдовские инструменты для колдовства?

Пороховницын между тем намычался и заговорил по-человечески:

– Знаешь пословицу «Любопытство кошку сгубило»?

Я только вздохнула в ответ.

– На два часа тебя оставили за старшего, а ты смотри что наворотила, – продолжал Пороховницын. – Сама чуть не погибла, колышки из грядки выдернула, траву посадила под окном, а она часа через два даст семена…

«Колышки-то почему нельзя?» – хотела спросить я, и вдруг руку дернуло! Резко, больно. Показалось, что Пороховницын вырвал ноготь. Ага, он меня нарочно болтовней отвлекал!.. На глаза навернулись слезы, я сама не поняла, от боли или от радости. Я ЧУВСТВУЮ БОЛЬ! Я БОЛЬШЕ НЕ ДУБОЛОМ!!

– Готово, – будничным тоном сказал Пороховницын. – Смотри, и давай забинтовывать. Не совсем чисто получилось.

Я посмотрела и бросилась ему на шею. Лейтенант отворачивался и бурчал, что ничего особенного не произошло. Вот если бы я успела отрубить палец, тогда была бы история.

Палец был как новенький, с тончайшей розовой кожицей на подушечке. А ведь совсем было превратился в растение, даже почку выпустил. Только ноготь Пороховницын срезал до мяса, открывая незажившую ранку от шипа.

– Новый шип не вырастет? – спросила я, глядя, как лейтенант щедро заматывает палец бинтом. (Надо будет снять повязку и заклеить ранку пластырем, чтобы папу не пугать.)

– Нет, я там паяльником прижег на всякий случай.

– Ну и зачем?

– Что – зачем?

– Все. – Я обвела свободной рукой дяди-Сашины штуки.

Пороховницын отрезал бинт, завязал кончики… Было заметно, что ему не хочется отвечать.

– Это вува! – наконец выдавил он.

– Что?!

– Вундерваффе – чудо-оружие… Идея в том, что, если ты слабее противника, надо придумать что-то совершенно неожиданное, с чем никто не знает, как бороться. Необязательно в прямом смысле оружие. В древности маленькая Македония покорила Персидскую империю благодаря тому, что македонцы умели ходить строем. Персы нападали толпой и не могли даже подступиться к противнику: македонские копейщики накалывали их, как жуков на булавки.