Большая книга ужасов – 58 (сборник)
Шрифт:
Это было жуткое зрелище – девчонка, медленно уходящая под воду. Течение тут же подхватило ее и поволокло по дну. Она еще успела подмигнуть Лене и помахать рукой.
– Подожди! – Лена побрела за ней по воде. – Куда ты? Как тебя можно найти? Почему тебя раньше никто не видел?
Таня резко выпрыгнула из воды.
– Меня никто не хочет видеть, вот и все.
Нырнула. Пробежали круги.
«Утопить могла», – устало подумала Лена.
Ей вспомнились слова барабанщицы. Как она могла их забыть?! Она собиралась идти
Лена вбежала в подозрительно притихший лагерь. На дорожках никого не было, томная жара обтекала корпуса. Сердце предательски ухнулось в пятки и подпрыгнуло обратно.
Неужели это барабанщица?
«Сколько меня не было? – лихорадочно соображала Лена, косясь по сторонам. – Час? Два? Она не могла успеть увести всех».
Казалось, что административный корпус плавится от жары. От него несло зноем и горячим камнем. Лена взбежала по ступенькам.
«Надо было сначала в корпус заглянуть, вдруг их уже отпустили, и они преспокойненько валяются на кроватях».
Непонятно откуда взявшаяся смелость толкнула Лену вперед. Она решительно рванула ручку двери на себя и чуть не налетела на выходящего Петухова. Решительность ее тут же улетучилась, сменившись безысходной тоской.
– Здравствуйте, – еле слышно прошептала она, стараясь не глядеть на начальника.
– Здравствуй, – грустно ответил Сергей Сергеевич. – Что ты здесь делаешь?
– Мне в изолятор надо. Голова болит, – соврала Лена.
– Голова? – Петухов потрогал ее лоб. – Она у тебя мокрая, а не горячая. Ты что, на речке была? С вожатыми? – В голосе Сергея Сергеевича стал просыпаться интерес.
– Нет. Меня специально облили, чтобы голова не так болела. – Лена чувствовала, что говорит полную чушь.
– Отряд третий, кажется?
Лена беззвучно кивнула.
– Ну, иди. Потом вожатых ко мне позовешь. – Лена сделала шаг прочь. – Кажется, у вас там ЧП было? Что-то со статуей…
Лена замерла.
«Только не надо меня про все это спрашивать, все равно я ничего не знаю. Ну, ничегошеньки…»
– У меня голова болит, – как заведенная, повторила она.
– Да-да, иди.
Мысленно вздохнув, Лена проскользнула мимо Петухова и, уже поднимаясь по лестнице, подумала, что начальник не может не знать про все эти дела с барабанщицей. И у него, наверное, своя версия происходящего. Если она есть, конечно.
На верхней ступеньке Лена обернулась. Петухов стоял у выхода и очень внимательно смотрел ей вслед. Черты лица его обострились, в них появилось что-то жесткое.
За долгий сегодняшний день Лена устала бояться. Она просто побежала дальше, на второй этаж, и ей совсем не хотелось думать, кто там сейчас стоит в дверях. Настоящий начальник или это опять проделки статуи. Не важно. Не до этого сейчас. Главное – предупредить ребят.
В кабинете врача никого не было. Лена прислушалась. Вдалеке
Промучившись с замком, Лена сдалась и пошла искать врача.
Телевизор негромко бормотал, к нему было развернуто кресло, но в нем никого не было. Штора слабо шевелилась от легкого сквозняка.
Лене показалось, что весь корпус пуст. Совсем пуст. И лагерь пуст. В нем нет людей. Один Петухов все еще стоит на крыльце корпуса и ждет, чтобы она спустилась.
Лена шарахнулась прочь от бормочущего телевизора, опрокинула стул. Звук падения эхом раскатился по гулкому зданию и вернулся обратно.
Стало страшно. Нестерпимо страшно.
– Васька!
Крик сам собой вырвался из нее, нагнав еще большего ужаса. Она присела, обхватив голову руками.
Ей показалось, что здание вздрогнуло.
Дальше все стало происходить отдельно от Лениного сознания. Ноги распрямились и понесли ее сначала вон из кабинета, потом по коридору к лестнице. А сзади уже кто-то нагонял ее, хватал за сарафан, сдавливал горло, застилал глаза. Она кубарем скатилась по ступенькам, пролетела через холл, вывалилась на крыльцо. В глаза плеснул яркий солнечный свет, в уши ударил звонкий сигнал горна.
Лагерь ожил. Захлопали двери, на дорожках появились ребята. Они кричали, смеялись, бегали. У них все было замечательно.
От обилия звуков и лиц Лена немного осоловела. Это было так неожиданно и так приятно, что она готова была расплакаться.
Рядом с ней кто-то остановился. Она подняла счастливые глаза, и вся радость из них улетучилась. Перед ней стояла разъяренная Наташа, и вид ее не обещал ничего хорошего.
Прорабатывали Ленку долго, очень долго. Говорили, что так поступать нельзя, что запрещается исчезать из лагеря на полдня. Потом заставили сидеть и думать о своем поведении.
Весь отряд пошел смотреть, как старшие играют в футбол. Про Глебова и Щукина никто не вспоминал, как будто бы их в отряде никогда не было. От этого у Лены на душе стало нехорошо.
Этого только не хватало! Неужели она опоздала?
– Гусева, Щукина видела? – напрямик спросила Лена, готовая нарваться на очередную глупую Маринкину шутку. Но Гусева, видимо, была не в духе и шутить не собиралась.
– Псих твой Щукин, – мрачно ответила она. – Его, кажется, в изоляторе заперли.
Лена чуть не расцеловала Маринку – до того она была рада этому известию. Раз Щукина помнят, значит, он не пропадал!
– А Глебова? – на всякий случай спросила она.
– Так его еще с утра Платон куда-то уволок. Кстати, не забудь про вечер. Не вздумай убегать, все равно найду.