Большая книга ужасов – 90

Некрасова Мария Евгеньевна

В районе ещё долго висели объявления о пропаже человека. Фотка физрука на них будто не пропечаталась, да и не было толком фотки. На зернистой печати древнего принтера – белый силуэт лица, будто выкрашенный по трафарету. Очень глупые объявления:

как по такому найдёшь-то?

Было, конечно, немного не по себе от того, что он сделал. Но Мышка успокаивал себя тем, что ведь он-то как раз ничего и не сделал. И Люся ничего не сделал. Вдвоём они просто заставили физрука оказаться в нужном месте в нужное время. И ничего не осталось. Мышка привык терять.

Поначалу было даже странно видеть на месте физрука спокойную завучиху Ларису Петровну, которую даже малыши не боялись. Но никто же не жалеет о потерянном прыще на носу, об удалённом больном зубе. Да, Мышка не боялся это признать, ему стало легче.

Это было классе в седьмом. У Мышки с тех пор сильно поубавилось проблем: он научился драться, и в классе его зауважали, уже давно никто не подкладывал цукаты в обувь, и не дразнил никто, только осталось это прозвище «Мышка», но Мышку оно больше не задевало. Даже грело, как память о физруке и наивном детстве. Иногда ему казалось даже, что и не было никакого физрука, не было того случая, потому что с Люсей они об этом не разговаривали. Виделись как прежде: от случая к случаю, болтали, уже не вспомнишь, о чём, а о физруке –

нет. Как будто не было. Мышка бы и не вспомнил, если бы однажды на пустырь недалеко от бывшей фабрики не заехала строительная техника.

Пустырь был через дорогу от Мышкиного старенького дома. Он сам толком не помнит, когда дорогу-то успели проложить, она возникла незаметно, постепенно, и обосновалась, будто всегда здесь была. Стройку было видать из Мышкиных окон. Бабка, уже совсем плохая, целыми днями торчала у этого окна, ворча: «Понастроят тут и нас снесут, куда деваться-то будем?» Мышка этих страхов не разделял, но стройка его бесила.

Их с бабкой дом, древний, древнее бабки, деревянный, не имел никаких удобств. Каждое утро перед школой Мышка таскал воду из дальнего колодца. Каждый вечер после школы Мышка работал на дрова. Только на них и работал, развозя на велике еду по всему городу. Домой приползал без задних ног, конечно, не думая ни о каких уроках. В окно нагло светил прожектор со стройки, комнату не освещал, но по глазам долбил. Мышка лежал на своём древнем диване, унимая боль в ноющих мышцах, а сам только и думал, что вот эти, которые когда-нибудь поселятся в этих новых домах, не будут ни таскать воду, ни зарабатывать себе на дрова. Что это, как минимум, несправедливо, и вообще. Он их знать не знал, но уже ненавидел.

Конец ознакомительного фрагмента.