Большая книга ужасов

Некрасова Мария Евгеньевна

Зачем расчищать копыто, зачем подковы искать, зачем пыхтеть и напрягаться, когда сегодня же ночью Гриша отправится к упырям как выкуп. Не ездить же они на нем будут. Ленька отгонял, как мог, эту мысль и только сильнее нажимал на инструмент. Казалось, если лошадь будет подкована, значит, она пойдет работать, а не станет едой для ненасытных упырей. Странный бунт человека против обстоятельств, которые сильнее его. Упырям все равно: что корова, что лошадь, что Гриша. Жалко? Так жалко, что в голове не укладывается, а кто подскажет другой выход? Либо лошади, либо люди, это упырям все равно, а Ленька должен выбирать за всех. Потому что люди решительно не понимают, зачем откупаться от упырей, когда и так все в порядке.

Когда их охраняет крещеный упырь Ленька и чудища никого не трогают. Конечно, не трогают, потому что каждую ночь получают свой выкуп. Но как-то связать эти вещи между собой, почему-то никому не приходит в голову. Ленька еще и виноват, что налог повышает. «Налог на безопасность» – это Васька придумал так называть. Если не «выкуп», то и не так страшно. И ведь все в курсе, Ленька сам всем объяснял: про то, что упырей все больше, что ему одному столько не сдержать, что он сам договаривается о выкупе и торгуется... Юлька уже потом торговаться начала. Всем объяснял, все слышали... И забыли! Как-то специально взяли и забыли, для чего нужен этот налог на безопасность. Как будто Ленька себе забирает этих коров. Потому и упырь.

Гриша стоял смирно, пощипывая сено из кормушки Пирса. Наверное, самому надоело ходить некованым. Ленька чувствовал себя предателем: своими руками кует лошадь для упырей! Почистить не забыть... Рука со злостью давила на инструмент, на пол сыпалась копытная стружка. Капельки пота врезались в бетонный пол, оставаясь темными пятнами.

Смена шумно заезжала во двор. Кто-то менял снаряжение прямо на улице и отправлялся к реке. Кто-то заводил лошадь в денник, удивленно здоровался с Ленькой и пытался развести на разговор: «Я уж думал, ты бросил секцию» – или еще как-нибудь. Сергеич поставил Булата, покосился на Леньку и не поздоровался. Вовремя! Интересно, за что?

Ленька с трудом разогнулся, отпустил копыто (все, только подковы прибить осталось) и крикнул:

– Привет, Сергеич!

Тренер даже не кивнул. То есть кивнул, но не здороваясь, а на дверь тренерской, где тут же пропал. Типа хочет поговорить без свидетелей? Ладно, Леньке того и надо. Он быстренько завел Гришу и пошел к Сергеичу.

– Ты чего? Че я сделал?

Сергеич не ответил. Он уселся в кресло с пафосным лицом обиженной девчонки: «Догадайся, мол, сам». Ну нет, взрослые люди так не разговаривают. Только Сергеичу не скажешь: «Давай, кончай дуться. У меня к тебе дело. Надо всех лошадей на мясо отдать упырям». Ленька сел на диван напротив и стал ждать, пока тренер оттает сам или хоть скажет, по какому поводу байкот. Сергеич включил компьютер и сделал вид, что Леньки здесь нет. И охота ему играть в молчанку...

– Ну Сергеич!

Тренер удивленно поднял голову «а, ты еще здесь!» и сухо спросил:

– Зачем пришел?

Ленька не ждал такого поворота:

– Не знаю, как сказать...

– Зато я знаю! Во! – Тренер непедагогично показал фигу. – Звонил мне твой Васек, с утра звонил. Только вот вам! Ишь чего придумали! И зачем ты Гришу расчистил? Хотел еще и бантиком перевязать, чтобы красиво?

Вот оно что! Значит, Васек решил схитрить и взять лошадей вместо коров, в обход Леньки. Ленька сам, конечно, виноват, что ему не сказал про двадцать коров и двадцать коней... А теперь Васек все испортил. Если бы Сергеича уговаривал Ленька с самого начала, он бы смог. А теперь... Слишком разозлился тренер, слушать уже не будет.

– Думаешь, мне лошадей не жалко? – Ленька старался поймать его взгляд, прямо как Васек, когда канючил о непосильной нагрузке и высоком налоге. – Еще как жалко! Я затем и Гришу расчищал, что не хотел верить в это все.

– Ну и не верь.

– Сергеич, там люди. – Ленька надеялся, что уж такую простую вещь тренер поймет и, может, и не сразу, но отдаст лошадей. Но Сергеич повел себя как обычный упертый лошадник:

– Взрослые

люди, Лень. С руками, ногами, лопатами и вилами. Сами прекрасно смогут за себя постоять, я вообще не знаю, зачем ты в это ввязался.

– Да?! А когда я тут ночью стерег конюшню, Юльку и целую деревню, ты так не говорил! Напомнить тебе, что ты сказал наутро?

– Хватит! – Сергеич встал. – У меня дела. Юльке скажи, чтобы брала мать и бежала ко мне. Остальные разберутся сами, поверь.

– А если не разберутся?

Сергеич махнул рукой и молча вышел.

Глава X,

в которой спаситель работает лопатой

В коридоре было шумно: кто-то кого-то чистил, кто-то менял снаряжение перед походом на пруд, кто-то просто делил дорогу, все-таки он не резиновый, этот коридор. Ленька шел, подныривал под ремни развязок, отвечал на приветствия и на «Где пропадал?», шел и думал, что доигрался. День, когда он не смог достать выкуп, наступил. Или все-таки нет? Ленька позвонил Ваську, но тот не брал трубку. Забегался верный помощник. Или уже ударился в бега? А что, все за последние сутки разбежались, как будто Леньке одному нужна эта деревня.

Он вышел на улицу: что делать, куда идти? Без велика, пешком, и Сергеич на машине не отвезет, и не мечтай теперь. Бежать в деревню искать Васька? Сам позвонит. Или не позвонит, у Леньки было именно такое чувство. Надо же Юльку предупредить! Да и остальных... Позвонил Юльке, она ответила быстро, будто ждала.

– Где Васек? – осторожно спросил Ленька, уже зная, что услышит.

– Вроде в город поехал... Леня, что случилось? У тебя какой-то нехороший голос.

– Да. Сергеич сказал, чтобы ты брала мать и дула на конюшню. И остальных предупреди, что сегодня Васек, похоже, не вернется с коровами.

– В смысле?

– В смысле сбежал, потому что не смог собрать выкуп. А ночью придут упыри.

Юлька помолчала, переваривая, пискнула что-то вроде: «Ой, Лень»...

– Беги к Сергеичу, в общем. И скажи всем, чтобы тоже... Что меня сегодня не будет. Попробую задержать их в лесу.

– Ты нас бросаешь?

– Я – нет. Но я один мало что могу, так что пусть лучше разбегаются, кому есть куда. И кому некуда – тоже.

Юлька молча положила трубку – точно решила, что Ленька предатель. Ну и хорошо. То есть ну и ладно. Ну а что он сделает? Ноги сами несли в сторону редеющего леса. Уже от конюшни было видно и валочную технику, и новый микрорайон. Осталось-то три ствола – и леса не будет... Зато и упырей перестанет прибавляться, когда выкорчуют последний пень.

Ленька хотел быть ближе к могильнику. Хотел встретить врага подальше от деревни, поближе к его логову. А зачем, почему и что он один этим упырям сделает? Просто так было надо, вот и все.

Техника грохотала: неблизко, а все равно ушам больно от этого грохота. Ленька шагнул в три сосны, которые еще зимой были лесом, и сразу же увидел Петровича. Не врали слухи: старик стоял метрах в пятидесяти от Леньки и лопатой зарывал ямы от выкорчеванных пней.

– Петрович! – Ленька побежал к нему: может, старик и правда знает, что делает? Если он с таким упорством работает лопатой не первый день, может, есть в этом какой-то прок?

Старик встретил его сухо, даже головы не поднял:

– Чего тебе, упырь?

– Петрович, помогает? – Ленька решил не обижаться на своенравного Петровича, пусть только скажет...

– А ты их считал? Может, и помогает. Должно помочь. – Он сыпал землю в яму с таким видом, как будто прав, и только он... – Только у меня второй лопаты нет.

– Я принесу, Петрович! Да я трактор пригоню, экскаватор целый, только ты не уходи, ладно?

– Колышков захвати. – Петрович кивнул на вязанку осиновых кольев, еще ту, что они с Васьком выстругивали в первый день. – У меня в сараюхе. С ними надежнее.