Большая кошачья сказка

Чапек Карел

— Погодите-ка, — сказала старушка и погладила кошечку против шерсти. И тут все услышали, как затрещали электрические искры.

— А лапки, — продолжала старушка, — у нее бархатные, сама принцесса не пробежит тише нее, даже босиком и на цыпочках!

— Ну ладно, — согласился король, — но все-таки у нее нет ни одного кармана и тем более никаких шестнадцати ножиков!

— Карманы, — сказала старушка, — у нее на лапках, и в каждом спрятан острый-преострый кривой ножик-коготок. Сосчитайте-ка, выйдет ли ровно шестнадцать?

Тут

король подал знак своему старшему советнику, чтобы он сосчитал у кошки коготки. Советник наклонился и схватил кошку за лапку, а кошечка как фыркнет, и глядь — уже отпечатала свои коготки у него на щеке, как раз под глазом!

Подскочил советник, прижал руку к щеке и говорит:

— Слабоват я стал глазами, король-батюшка, но сдается мне — когтей у нее очень много, никак не меньше четырех!

Тогда король подал знак своему первому камергеру, чтобы и тот сосчитал у кошки когти. Взял было камергер кошечку за лапку, но тут же и отскочил, весь красный, схватившись за нос, а сам и говорит:

— Король-батюшка, их тут никак не меньше дюжины! Я собственнолично еще восемь штук насчитал, по четыре с каждой стороны!

Тогда король кивнул самому государственному канцлеру, чтобы тот посчитал когти, но не успел важный вельможа нагнуться над кошкой, как отпрянул, словно ужаленный. А потом, потрогав свой расцарапанный подбородок, сказал:

— Ровно шестнадцать штук, король-батюшка, собственноподбородочно сосчитал я последние четыре!

— Что ж, тогда ничего не попишешь, — вздохнул король — придется мне кошку купить. Ну и хитра же ты, бабушка, нечего сказать!

Стал король выкладывать денежки. Взял он у своей матушки маленький чепец — самый маленький, какой у нее был, — с головы, высыпал талеры на стол и накрыл их чепцом. Но чепец был такой крошечный, что под ним поместилось всего лишь пять серебряных талеров.

— Вот твои пять талеров, бабушка, бери и иди с богом, — сказал король, очень довольный, что так дешево отделался.

Но старушка покачала головой и сказала:

— У нас не такой уговор был, король-батюшка. Должен ты мне столько талеров пожаловать, сколько чистейшего на свете серебра чепец твой матушки прикрывает.

— Да ведь ты сама видишь, что прикрывает этот чепец ровно пять талеров чистого серебра!

Взяла старушка чепец, разгладила его, повертела в руке и тихо, раздумчиво сказала:

— А я думаю, король-батюшка, что нет на свете серебра чище, чем серебряные седины твоей матушки.

Поглядел король на старушку, поглядел на свою матушку и сказал тихонько:

— Права ты, бабушка.

Тут старушка надела матушке короля чепец на голову, погладила ласково ее по волосам и сказала:

— Вот и выходит, король-батюшка, что должен ты мне столько талеров пожаловать, сколько серебряных волосков твоей матушки под чепцом уместилось.

Удивился король; сперва он было насупился, а потом рассмеялся

и сказал:

— Ну и жулябия же ты, бабушка! Во всей Жуляндии второй такой хитрой жулябии не найти!

Но слово, ребятки, есть слово, и пришлось королю отдавать старушке то, что ей причиталось.

Попросил он свою матушку сесть поудобнее и приказал своему главнейшему лейб-бухгалтеру сосчитать, сколько серебряных волосков умещается под чепцом.

Принялся лейб-бухгалтер считать, а королевская матушка сидела тихо-тихо, не шевелясь; старушки, сами знаете, не прочь порой вздремнуть — вот и старая королева заснула.

Она спит, а лейб-бухгалтер считает; но когда он досчитал как раз до тысячи, — видно, он чуточку потянул за волосок, и старая королева проснулась.

— Ай! — крикнула она. — Зачем вы меня разбудили? Мне такой чудный сон привиделся! Приснилось мне, что сейчас будущий наш король в пределы нашей державы вступает!

Старушка так и вздрогнула.

— Вот чудеса-то, — вырвалось у нее. — Ведь как раз сегодня должен мой внучек из соседней державы ко мне приехать!

Но король ее не слушал.

— Откуда, матушка? Из какой державы будущий король нашей страны идет? Из какого королевского дома?

— Не знаю, — отвечает ему матушка. — На этом самом месте вы меня разбудили!

А лейб-бухгалтер все считает и считает; старая королева снова задремала.

Считал-считал бухгалтер, и вновь — как раз на двухтысячном волоске — рука у него дрогнула, и он опять волосок дернул.

— Дураки! — закричала старая королева. — Опять вы меня разбудили! Мне как раз снилось, что не кто иной, как эта черная кошечка привела к нам будущего короля!

— Вот так так, матушка, — удивился король, — слыханное ли это дело, чтобы кошка приводила будущих королей?

— Придет время — сам увидишь, — сказала старая королева, — а теперь дайте же мне наконец доспать!

И вновь заснула королевская матушка, и вновь принялся считать лейб-бухгалтер. И когда он дошел до трехтысячного — и последнего — волоска, вновь дрогнула у него рука, и снова он за волосок потянул сильнее, чем надо.

— Ах вы бездельники! — закричала старая королева. — Ни минуты покоя старухе не даете! А мне как раз снилось, что будущий король приехал к нам со всем своим домом!

— Ну, нет, простите меня, матушка, — сказал король, — но этого уж никак не может быть! Нет такого человека, чтобы мог привезти с собой целый королевский дворец!

— Не суди о вещах, в которых ничего не смыслишь! — строго сказала старая королева.

— Да, да, — кивнула старушка, — матушка твоя права, ваша королевская милость! Моему покойному муженьку одна цыганка нагадала: «Петух когда-нибудь все твое добро пожрет!» Покойник, бедняжка, только посмеялся: «Слыханное ли это дело, мол, этого, цыганочка, никак не может быть» Точь-в-точь как ты, король-батюшка!