Большая Красная Кнопка
Шрифт:
Толстяк растроганно замолчал, достал платок. Его оттеснил другой, прямо противоположный, тощий и отчетливо желтый.
– Не будем о грустном, – сказал желтый. – К сожалению, прогресс, будь то прогресс научный или прогресс социальный, он требует жертв. Завтрашний день… Его не приблизить, обложившись подушками. И хватит об этом. Сегодня – это сегодня. Если вы помните, запуск Большого Адронного Коллайдера, состоявшийся еще в две тысячи десятом году, должен был ответить на несколько важнейших вопросов. Большой Взрыв, бозон Хиггса, теория суперструн
Желтый задумался, остальные почтительно слушали.
– Человечество с первых своих шагов стремилось к знанию. Узнать, что на другом берегу, спуститься на дно пещеры, заглянуть за горизонт, долететь до Луны – на этом построена наша цивилизация. Любопытство – вот что отличает человека от животного. Животное довольствуется своей норой, человек стремится расширить свой дом до границ Вселенной. Это заложено в нас Создателем. Нам интересно. Из чего построен мир, и как он построен, и есть ли другие миры рядом. Теория струн, бозон – это, в сущности, частности, шаги, ступени. Мы стремимся к большему, к тому, для чего мы, собственно, и были предназначены. Наша задача – узреть в сумраке Хаоса следы Его пребывания. – Желтый выразительно указал пальцем в потолок.
– Там, среди россыпей звезд, среди океанов огня, среди света Он ждет нас, я в этом уверен. Именно сегодня начнется завтра. Потому что сегодня мы заглянем в глаза Господа.
Все захлопали.
Желтый поднял пузатую бутылку, затем, к моей полной неожиданности, грохнул ее о железное основание. Бутылка разлетелась на мелкие сияющие осколки, брызнули искры, что-то хлопнуло наверху, сверху упали блестящие полосы, и просыпался бумажный дождь.
– А теперь пройдемте в ЦУП, – сказал желтый.
Перескок.
Мы очутились в блестящем чистом зале, с мягкими креслами, с многочисленными мониторами, с большим центральным пультом, на котором мигали лампочки и колыхались стрелки. В зале было полно народа и уже никто не смеялся, все были сосредоточены и заняты своим делом.
Вновь появился рыжий, тот самый, который мочился на ускоритель.
– Белов!
– Да?
– Ты ведь снимаешь?! – прошептал рыжий секретным голосом. – Белов, ты снимаешь? Я же знаю, ты протащил камеру…
– Заткнись! Заткнись, кретин!
– Да ладно, не дергайся, я не придурок. Сними меня на фоне Гейнца, – прошептал рыжий. – Потом буду детям показывать. Как это он – «заглянем в глаза Господа»… Масштабно мыслит. А я вот о чем думаю: если бозон действительно выделят – мы же разбогатеем все, наверное. Гейнц обратит песок в чистый палладий и выдаст каждому по пуду.
– Обратит, – согласился Белов. – Но не песок, и не в палладий, и не каждому… Слушай, ты же ученый, а рассуждаешь, как бакалейщик. Мы вот-вот поймем, как возник мир, а ты мечтаешь о каком-то
– Мой папа держал сосисочную и всю жизнь мечтал о палладии, ничего не могу с собой поделать, увы. Так что сними меня с Гейнцем, я сейчас встану…
Рыжий сместился правее, и в поле зрения попал длинный и желтый. Гейнц. И надпись на стене: Центр Управления Потоком.
Длинный и желтый чесал подбородок и изучал записи в пухлом блокноте. На блокноте был знак птичьей лапки, вышит золотом.
Рыжий сделал серьезное лицо, изобразил на нем раздумье.
Неожиданно резко зазвонило, после чего приятный женский голос произнес:
– Готовность третьего уровня.
Все присутствующие почему-то посмотрели вверх, а затем на желтого Гейнца.
– Сергей Васильевич, – сказал благообразный дедушка. – Мне кажется, пора начинать.
Гейнц кивнул.
– Да, конечно…
Он сунул руку в карман халата и достал молоточек желтого цвета, и все уставились на этот молоточек, сам же долговязый Гейнц посмотрел на молоточек с сомнением.
– Коллеги, – сказал он задумчиво. – Коллеги, мне кажется… Мне кажется, надо не так. Мы все приложили к этому руку, и пока еще неизвестно, кто больше. Я не могу брать на себя… Давайте все-таки жребий.
Несколько человек попробовали не сильно возмутиться, но Гейнц остановил их жестом руки. Все послушно замолчали.
Он вырвал из блокнота листок и аккуратно разделил его на мелкие части, снял с головы каску, вбросил дольки туда, встряхнул. И отправился с каской по кругу. Каждый вытаскивал маленький листочек, пожимал плечами, или улыбался, или мотал головой. Гейнц обошел круг, протянул каску. Рыжий вытянул, вздохнул. Гейнц протянул каску Белову. Белов вытащил крестик.
Интересно как. Камера вроде как в пилотке, а видно почти все вокруг. Чудо техники. Умели раньше делать…
– Поздравляю, – сказал Гейнц. – Вы войдете в историю.
– Я знаю… – прошептал Белов.
Рыжий хихикал.
Гейнц протянул Белову золотой молоточек, затем отошел в сторону и стал у стенки. Все смотрели на Белова.
На меня.
Я почувствовал. Как через много лет, через электрические вспышки внутри плеера, я почувствовал, как они смотрят на меня. Вот этот Гейнц говорил про потомков, которых они собирались осчастливить. Я вот как раз тот самый потомок, только особо осчастливленным я себя не чувствую. Хотя они наверняка хотели как лучше. Все эти, ученые.
Белов, наверное, ощущал ответственность.
Ее ощутил и я. Как ни странно.
Дедушка улыбнулся, взял Белова за руку и проводил к пульту.
Кнопка. Забранная прозрачной хрустальной сферой.
Два звонка. Все вздрогнули.
– Готовность второго уровня, – сообщил голос.
Присутствующие принялись занимать свои места за компьютерами и пультами.
Некоторое время не происходило ничего. Я думал, что будет гудеть. Такие большие научные приборы должны гудеть. Но гудения не слышалось.