Большая маленькая ложь

Мориарти Лиана

Все началось с компьютера.

Селеста искала расписание работы магазина школьных принадлежностей, и в какой-то момент компьютер выдал что-то о «катастрофической ошибке».

— Перри, — позвала она его из кабинета, — с компьютером какие-то нелады!

Что-то в ней противилось этому. Нет, не говори ему. Что, если он не сумеет устранить ошибку?

Глупо, глупо, глупо. Надо было соображать. Но было уже поздно. Он с улыбкой вошел в кабинет:

— Посторонись, женщина.

Перри хорошо разбирался в компьютерах. Ему нравилось помогать

ей, и, если бы он смог устранить ошибку, все было бы прекрасно.

Но он не сумел этого сделать.

Проходили минуты. По тому, как были напряжены его плечи, она догадывалась, что дело не клеится.

— Не волнуйся, — сказала она. — Оставь это.

— Я справлюсь! — рявкнул он, перемещая мышь. — Я знаю, в чем проблема. Надо просто… Черт побери! — Он снова выругался. Сначала тихо, потом громче.

Она вздрагивала от резкого звука его голоса.

И по мере того как нарастал его гнев, в ней поднимался ответный гнев, потому что она воочию видела, во что превратится этот вечер и каким он был бы, не соверши она эту «катастрофическую ошибку».

Блюдо с морепродуктами, которые она приготовила, так и останется несъеденным. Торт со взбитыми сливками и фруктами окажется в мусорном ведре. Зря потраченные время, усилия и деньги. Она терпеть не могла ненужные траты. Это вызывало у нее досаду.

Поэтому в ее голосе прозвучала досада, когда она произнесла:

— Прошу тебя, Перри, оставь это.

В этом была ее ошибка. Может быть, если бы она сказала более дружелюбно… Проявила бы больше терпения… Ничего не сказала бы…

Он повернулся на кресле лицом к ней. Глаза его сверкали гневом. Слишком поздно. Его занесло. Все было кончено.

Но она не отступила. Не хотела отступать. Продолжала сражаться до конца из-за несправедливости и нелепости происходящего. Она всего-то и попросила его помочь ей наладить компьютер. Такого быть не должно, в раздражении думала она, когда уже поднялись крики, и у нее гулко застучало сердце и напряглись мышцы. Это несправедливо, это неправильно.

Все вышло даже хуже, чем обычно, потому что сыновей не было дома. Им не приходилось понижать голос, шикать друг на друга за закрытыми дверями. Дом был большой, и соседи не слышали их криков. Можно было подумать, что они наслаждаются возможностью ругаться вволю.

Селеста направилась к лесенкам для лазания, которые находились в прохладном и тенистом углу игровой площадки. Когда мальчики пойдут в школу, им понравится играть здесь.

Перри подтягивался на перекладине, а мальчики считали. Он красиво двигал плечами. Ему приходилось поднимать ноги, потому что детский турник был низким. Он всегда был спортивным.

Была ли в Селесте какая-то нездоровая, ущербная часть, которой, по сути дела, нравилось так жить и которая нуждалась в этом позорном, ужасном замужестве? Вот что она думала об этом. Как будто их с Перри связывали странные и омерзительные привычки извращенного секса.

Секс действительно был частью их конфликтов.

После ругани всегда бывал секс. Когда все заканчивалось. Около пяти утра. Яростный, злой секс со слезами, омывающими лица обоих, и трогательными извинениями, и словами, вновь и

вновь неразборчиво повторяемыми: Никогда больше, клянусь жизнью, больше никогда, это надо прекратить, мы должны это прекратить, никогда больше.

— Пошли, — сказала она мальчикам. — Надо успеть в школьный магазин, пока он не закрылся.

Перри легко спрыгнул на землю и подхватил близнецов под мышки:

— Понял!

Неужели она любит его так же сильно, как ненавидит? И ненавидит так же сильно, как любит?

— Надо обратиться к другому консультанту, — заявила она ему рано утром.

— Ты права, — ответил он, как будто для этого была реальная возможность. — Когда вернусь, мы об этом поговорим.

На следующий день он улетал. В Вену на встречу на высшем уровне, которую спонсировала его фирма. Ему предстояло прочитать основной доклад по какой-то ужасно сложной и глобальной теме. В докладе будет много аббревиатур и малопонятного жаргона, и он будет стоять на кафедре с маленькой лазерной указкой, читая доклад, подготовленный ассистентом.

Перри часто бывал в отъезде. Иногда он казался ей каким-то отклонением в ее жизни. Посетителем. Пока его не было, у нее шла настоящая жизнь. Происходившие с ними вещи не имели большого значения, потому что ему всегда предстояло уехать — на следующий день или на следующей неделе.

Два года назад они посетили консультанта по брачно-семейным отношениям. Селеста возлагала на визит большие надежды, но, едва увидев дешевую виниловую кушетку и энергичное искреннее лицо консультанта, она поняла, что они совершают ошибку. Она наблюдала за Перри, который оценивал свое превосходство в интеллекте и общественном положении явно не в пользу консультанта, и поняла, что этот визит будет их первым и последним.

Они так и не рассказали консультанту правду. Говорили о том, как раздражает Перри неспособность Селесты встать вовремя и ее постоянные опоздания. Селеста рассказала, что Перри иногда выходит из себя.

Как могли они признаться незнакомой женщине в том, что творилось в их семейной жизни? Позор всего этого. Безобразие их поведения. Они были такой красивой парой. Люди постоянно им об этом говорили. Ими восхищались, им завидовали. У них были все мыслимые привилегии на свете. Заграничные поездки. Прекрасный дом.

Их поведение было омерзительным и недопустимым.

— Прекратите это! — наверняка сказала бы с негодованием и отвращением эта приятная энергичная женщина.

Селеста хотела, чтобы консультант догадалась. Она хотела, чтобы та задала правильный вопрос. Но этого не произошло.

Выйдя из офиса консультанта, они оба настолько обрадовались окончанию этого спектакля, что в середине дня зашли в гостиничный бар, выпили и начали активно флиртовать друг с другом. Не допив свой стакан, Перри вдруг поднялся, взял ее за руку и повел к стойке администратора. Они сняли номер. Ха-ха! Как смешно, как сексуально. Можно было подумать, что консультант решила их проблемы. Потому что, в конце концов, сколько женатых пар могли сделать такое? После она почувствовала себя жалкой и расстроенной. На нее накатило отчаяние.