Большая медведица смотрит на город
Шрифт:
…В доме Ёкалы-Мокалы было полно людей. Должно быть, отмечалось какое-то семейное событие. Гости уже изрядно угостились и пели песни так громко, что было слышно на улице.
То и дело хлопали двери дома — люди выходили во двор прохладиться. Собака лаяла, почти не переставая. Гости, кому только не лень, подзывали ее. Одни гладили, другие заставляли встать на задние лапы и отчаянно ругались, когда собака не хотела этого делать.
— Мы выбрали не совсем удачное время, — сказал Бориска. —
— Что ты! — возразил Бук, выбираясь из Борискиной пазухи. — Гости вот-вот разойдутся по своим домам, а хозяева, раз они выпили много вина, как бухнутся спать, так ничего и не услышат. Я считаю, что нам повезло. Давай напильник. И отойдите с папой подальше, чтобы не привлекать внимания. Сорока прилетит и скажет вам, когда придет время освобождать…
Во втором часу ночи гости стали расходиться. Они долго прощались с хозяевами возле ворот. Ёкало-Мокало стоял и, покачиваясь, благодарил их за то, что они его не забыли.
— Приходите почаще, — говорила гостям жена Ёкалы-Мокалы. — А то без вас скучно. Мы со стариком уже надоели друг другу. Все больше ругаемся…
— Э-т-т-та нехорошо… — заметил один из гостей. — Вы д-д-д-лжны в-в-ворковать…
— Тьфу! — сказала Сорока, покачиваясь на вершине тополя. — Они боррмочут точь-в-точь, как голуби!
— Видел, сват, — Ёкало-Мокало легонько ткнул кулаком гостя, — какой у меня медведь откармливается? Через полгодика… Нет, месяцев через десять медвежатинки попробуем. Любишь медвежатинку?
— Х-хо-ро-шее д-д-ело, — согласился сват.
«Ждите, будет вам сегодня хорошее дело!» — насмешливо подумала Сорока.
Гости, наконец, распрощались и пошли. Дойдя до конца улицы, затянули песню. Она была слышна еще долго после того, как гости скрылись за поворотом.
— Что, мать, пойдем и мы на боковую? — спросил жену Ёкало-Мокало и стал закрывать ставни.
Потом дверь захлопнулась, лязгнули дверные засовы, а через некоторое время исчезли и полоски света, пробивающиеся в щели между ставнями.
«Успокоились, — решила Сорока. — Посижу еще чуть-чуть и полечу узнаю, как там, в сарае, идут дела».
Через полчаса она слетела на крышу сарая и спросила:
— Вы живы? У вас все в порядке?
— Мы живы, — ответил за всех робот Олег. — Я уже освободил от цепей Машеньку. Она примитивно была прикована.
— А Бориска скоро придет? — спросила Машенька.
— Сейчас я позову его, — сказала Сорока.
— А почему перестала лаять собака? — спросил Бук. — Она что, тоже спит крепко-крепко?
— Собака обиделась на гостей и хозяев, — ответила Сорока. — Мне с дерева хорошо было видно, как ее заставляли стоять на задних лапах и лупили, когда она не хотела забавлять гостей.
— Может, собаку и отцеплять не надо? — спросил робот Олег. — Если она очень обиделась на хозяина, то не станет лаять.
— Нет, — не согласилась Сорока, — лучше отцепить.
— Ты уже взяла ключ от сарая? — спросил Бук.
— Сейчас возьму, отнесу Бориске. А робот пусть пока занимается собакой. Я моментально вернусь ее отманивать!
…Папа и Бориска ждали у обочины дороги.
— Долго что-то нет Сороки, — сказал Бориска. — Неужели гости не уйдут, и мы так ничего и не сможем сделать?
Он остановился и прислушался. И вдруг услышал шорох.
В это? момент послышался шорох крыльев, и на его плечо опустилась Сорока с ключом в клюве.
— Ёкалы-Мокалы спят, — сказала она, отдав Бориске ключ. — Робот уже расковал Машеньку и теперь отцепляет собаку. Я лечу ее отманивать!
Она взлетела и сразу пропала в темноте.
— Ну, я пошел… — сказал Бориска, чувствуя себя так, словно собирался прыгнуть в глубокую холодную речку. — Ты, папа, оставайся здесь, на дороге. И если что…
— Нет, — возразил папа, — я иду тоже. Ты один не справишься! Мало ли какие могут возникнуть обстоятельства, требующие моей немедленной помощи. Да я потом не прощу себе, если с тобой произойдет несчастье!
— Папа… — умоляюще попросил Бориска, — ведь ты не умеешь перелезать через заборы… Еще сорвешься, наделаешь шуму. Если понадобится твоя помощь, я крикну тебе…
— Ну, ладно, — согласился папа, ставя тяжелый портфель на обочину, — пусть будет по-твоему.
Бориска сунул ключ в карман и побежал к забору.
— Ав-ав, ав-ав, ав-ав! — услышал он удаляющийся лай. Это Сорока отманивала собаку все дальше в переулки.
Бориска остановился перед забором, примериваясь. Потом подтянулся на руках и, помогая себе ногами, перелез во двор.
Не прошло и минуты, как он уже возился с замком.
Замок открывался плохо. Ключ повернулся один раз, а второй раз никак не хотел поворачиваться. Он упирался во что-то, словно чувствовал, что находится не в хозяйских руках.
— Вот проклятый! — прошептал Бориска, изо всех сил нажимая на ключ двумя руками.
— Скорей, скорее… — торопил Бук.
А Машенька лишь взволнованно дышала в сарае, стоя около самой двери.
Наконец ключ повернулся. Но одновременно лязгнули засовы, и на крыльцо вышел Ёкало-Мокало.
Он чиркнул спичкой, прикурил и позвал собаку.
Собака не ответила.
— Музгар, ко мне! — рассерженно крикнул Ёкало-Мокало и сам пошел к собачьей будке.
— Сорвался, холера… — пробормотал он, увидев пустую будку и сиротливо висящую цепь. — Ну, погоди у меня! — угрожающе помахал он кулаком в сторону улицы.