Большая Охота
Шрифт:
— А обычные торпеды против биотехов применять не пробовали? — поинтересовался я. — У них дальность поражения больше.
— Зато скорость поменьше. Биотехи легко уходили от любой торпеды, даже от реактивной, поскольку, проигрывая иногда в скорости, они все равно выигрывали в маневренности. Как ни крути, а живая тварь в океане имеет преимущества перед железом. Железо для океана чужое.
— Но человек — тоже живая тварь, — возразил я. — И гораздо более умная. Знаешь, я много думал о том, каким может быть оружие против биотехов, и о том, какими должны быть подводные корабли, на которых можно установить
— И что? — усмехнулся Борис.
— Я не инженер, — пожал я плечами. — Но кое-какие наработки у меня есть. Скорее всего люди что-то придумали бы, но биотехов стало слишком много. Дешевле было отказаться от океана, чем пытаться бороться с ними. Я часто пытался предположить, что бы сделал на месте высшего командного состава военных флотов. Применить роботов, чтобы не рисковать людьми? Но живые торпеды и мины оказались куда более рентабельным видом оружия. Разработав технологию и модели биотехнологических вооружений, человечество получило возможность изготавливать военную биомассу почти бесплатно.
— Ну да, имея генетическую матрицу, можно клепать икру и личинки на потоке почти даром, — согласился Борис. — А вскормятся и вырастут торпеды и мины сами. В том-то и беда. Теперь человечеству, рано или поздно, придется разработать технологию уничтожения биотехов. Причем уничтожать можно только массово, как тараканов.
— Странно, что никто даже не попытался разработать подобную технологию, — задумчиво сказала Катя.
— Потому что дело не в технологии, — спокойно ответил я.
— А в чем? — покосился на меня Борис.
— В людях. В тех людях, которые будут эффективно уничтожать торпеды и мины. Понимаешь, с точки зрения любого государства легче и дешевле лет на двести отказаться от океана, чем ввязываться в дорогостоящую и опасную операцию по ликвидации биотехов. Через двести, максимум через двести пятьдесят лет биотехи почти все передохнут сами, от старости. И вопрос будет решен. После войны, после эпидемии осталось слишком мало людей, чтобы на государственном уровне ставить их под ружье и заставлять умирать на благо всего человечества. На настоящий момент ввязаться в эту битву могут только добровольцы. Только те, кто не сможет не заниматься этим. Так считал мой отец, и теперь я понимаю, насколько он был прав. Государство будет постоянно экономить, погрязать в бюрократической волоките, запутываться в им же созданных законах. А действовать надо жестко, быстро и верно.
— Но горстка людей не сможет противостоять всем биотехам, — покачала головой Катя.
— Горстка не сможет, — кивнул я. — Поэтому надо собрать каким-то образом всех, кому это может быть интересно. Собрать по всему миру.
— Все равно будет мало, — мотнул головой Борис. — Еще во время войны предлагалось колотить биотехов термоядерными глубинными бомбами. Но от этой идеи вовремя отказались, поскольку вместе с биотехами погибла бы вся без исключения океанская фауна. Проблема в том, что живые торпеды и мины внедрились в биосферу и даже заняли место в пищевой цепочке. По сути они ничем не отличаются от крупных рыб. Чтобы уничтожить биотехов, на них придется самым натуральным образом охотиться. Иначе никак.
— Я об этом и говорю. Поэтому люди важнее всего. Охотники. Но если мы за это возьмемся, нам понадобятся эффективное оружие и надежная техника. Без денег
— Заманчиво звучит, — улыбнулась Катя.
— Осталось только достать деньги, — развел руками Борис.
— Достанем, — кивнул я. — Главное, чтобы ваша техника не подвела. А Кочино средство мы уже пробовали.
Борис включил обнаружитель биотехов, запустил тестовую программу и показал, как все работает. Мне приборчик понравился. Несмотря на то что в отличие от обычных сонаров изображение на экране не было голографическим, к каждому объекту был привязан ярлычок-подсказка, на котором, один за другим, отображались все необходимые показатели. Наличие данных о глубине вполне заменяло трехмерность экрана, а точные показатели скорости и массы давали возможность оценить, какая из целей наиболее опасна в данный момент.
— Надо бы считать данные с чипа, — прикинул я. — И сделать таких машинок побольше. На «Принцессе Регине» мы убивали торпеды из обычных ракетных ружей только потому, что точно знали, где они в данный момент находятся. Они подходили к спасательным ботикам, и мы их расстреливали, ориентируясь на ботик. К сожалению, сонары плохо справляются с обнаружением биотехов. Для сонара что рыба, что торпеда — все едино. Отличить можно только по поведению, а для этого у оператора должен быть опыт. К тому же на предельной мощности разрешение сонаров падает, так что для корректировки огня они вообще мало пригодны. А твоя машинка как раз для того и сделана.
— Если подавать данные с этого вычислителя на орудийный компьютер, то можно в автоматическом режиме вести эффективную стрельбу по торпедам, — сказала Катя. — Причем прямо с берега.
— Мы пробовали, — кивнул Борис, — но довести систему до ума попросту не успели. Война кончилась, все отпрянули в ужасе от океана и предпочли с биотехами не связываться. Дешевле было установить трансконтинентальное сообщение баллистическими транспортниками, чем ввязываться в затяжную битву с неизвестным исходом. Я вот, Андрей, до сих пор не уверен, что следует устраивать Большую Охоту, о которой ты говорил. Она может оказаться бессмысленной.
— А какой тебе нужен смысл? — пристально глянул я на него.
— Ну, не знаю… — чуть сконфузился бывший морпех. — В любой войне должна быть какая-то цель. Освобождение жизненного пространства, захват территории.
— А я не предлагаю войну, — усмехнулся я. — Я предлагаю охоту. Какой смысл в охоте? Дичь? Глупость — еду можно добыть другим образом, а часть дичи вообще не съедобна. Смысл охоты чисто спортивный. Кто кого. Охота нужна лишь затем, чтобы хоть на время забыть о том, что все мы умрем.
— Нда… — Борис кашлянул и отвел взгляд. — В чем-то я тебя понимаю. Битва ради битвы. Просто чтобы не сидеть сложа руки и не ждать наступления старости. У нас в части у одного бойца на кристалле была записана очень старая песня, века двадцатого, насколько я понял. Язык, на котором пел исполнитель, был хоть и русским, но очень архаичным. А смысл был примерно таков: «Война — дело рук молодых, лекарство против морщин».
— Примерно так, — кивнул я. — Как ты говорил? Каждый охотник желает… Каждый охотник просто желает охотиться. А у Кочи, к примеру, несколько тысяч лет в роду были одни лишь охотники.