Большая пайка
Шрифт:
— Беру эту!
— Тебе кто разрешил выдавать машины из резерва Ларри?! — вопил трясущийся Зиновий Владимирович, предвидя неминуемую расправу.
— Вы же и разрешили, — отбивался Паша, — вы мне что сказали? Особое внимание — раз, показать машины — два, пусть выберет то, что нужно, — три. А что, не надо было?..
Изощренность клиентов, всеми правдами и не правдами пытавшихся вышибить из «Инфокара» какую-нибудь халяву, превосходила самые изысканные деяния Остапа Ибрагимовича Бендера, Ходжи Насреддина и Жиль
— Заберите, — говорила случайно попавшемуся под руку Сысоеву рыдающая девица, и слезы с ее пушистых ресниц разлетались горизонтально, — заберите у меня эту кровавую машину, я вас умоляю, заберите ее, я ни спать, ни есть не могу…
— Что случилось? — бледнел и волновался Виктор, наливая девице воды.
Девица брякала зубами о стакан и постепенно успокаивалась.
— Вы продали мне машину. Месяц назад.
— Я?
— Нет же, не вы. На вашей стоянке. «Восьмерка», длинное крыло, «мокрый асфальт»
— Так, так. — Виктор кивал головой, пытаясь сообразить, каким образом девице удалось проникнуть в резерв Ларри. — Продолжайте, пожалуйста.
— Вон она стоит, за окном. Посмотрите.
За окном стояла «восьмерка», внешний вид которой однозначно свидетельствовал о недавнем близком контакте с уличным фонарем. Машину окружала кучка интересующихся инфокаровских водителей.
— Дайте, дайте мне сигарету. Спасибо. Я никогда, никогда больше не буду покупать у вас машину. Мне говорили, меня предупреждали, я, дура, не верила.
Теперь я точно знаю, кто вы такие.
— Кто?
— Вы убийцы! — Девушка с ужасом озиралась по сторонам.
— Почему?
— А! Вы не знаете! Не прикидывайтесь, пожалуйста. Бандитское гнездо?
— Да почему же?
— Вы в милиции когда-нибудь ночевали? На вас наручники одевали? Нет? А на меня одевали!
И девушка протягивала Виктору дрожащие руки.
— О! Я все теперь понимаю. Все! — переполнившись негодованием, лепетала она.
— Объяснить можете? В конце-то концов!
— Не притворяйтесь! Вы продали эту машину совсем другому человеку!
— Как-другому?
— Так! Узбекскому крестьянину из Ферганы. Я теперь все знаю. Когда он выехал за ворота, ваши убийцы напали на него, вытащили из машины, всего изуродовали и бросили. А машину вернули на стоянку и продали мне. Что, правда глаза колет?
— И где же сейчас этот крестьянин? — вопрошал сбитый с толку Виктор.
— Ага! Не смогли концы спрятать! Он пришел в себя, дополз до милиции и все-все рассказал. И сразу же умер.
— Что вы говорите?
— То и говорю! А когда я пошла регистрировать машину, они проверили ее по документам, арестовали меня, надели наручники и трое суток держали в камере.
Пойдемте, пойдемте, я сейчас вам все покажу.
Девица тащила Виктора во двор.
— Смотрите, — тыкала она наманикюренным пальцем в резинку уплотнителя на дверце. —
Видите? Мне все объяснили в милиции. А это видите? Здесь его головой о капот били. Видите? Убийцы!
Беседа продолжалась уже в кабинете, куда Виктор с огромным трудом уволакивал девицу от начинавшей собираться толпы любопытных.
— Что вы хотите?
— Я уже сказала. Заберите у меня эту кровавую машину. Заберите!
— Погодите минутку. Как это — заберите?
— Вот так! Заберите А мне взамен выдайте любую другую, — Стоп. — До Виктора начинало доходить, — А почему ваша машина в таком состоянии?
— А в каком же еще состоянии она может быть? Когда меня выпустили из милиции, я была совершенно разбита. Я три ночи провела в наручниках, у меня ни руки, ни ноги не слушались. Я не справилась с управлением. Но это неважно!
Заберите у меня эту кровавую машину!
И у девицы начиналась истерика.
— Так, — беспомощно говорил Виктор — Я все понял. Это вам не ко мне.
Пройдите в соседнюю комнату, к юристам. Все напишите. Про крестьянина. Про наручники. Про машину. Все будет очень хорошо. Вам помогут.
Девица пропадала в лабиринтах фирмы, время от времени появлялась снова и наконец исчезала насовсем, но в анналах инфокаровской истории оставалась легенда о невинно убиенном дехканине.
— Стефан Львович? — вопрошал по телефону голос с непонятным акцентом. — Здравствуйте. Говорит шеф-директор московской штаб-квартиры Ассоциации «Двадцать пятый век», моя фамилия — Кротон. У меня деловое предложение.
Девяносто девятые модели. Все цвета. Любая комплектация. Партия от двухсот штук. Со склада в Москве. Берете?
— Беру! — радостно орал в трубку Светлянский, оценивая перспективу создания дефицитного резерва в обход Ларри. — Какая цена?
— Договоримся. Приезжайте в Измайлово на остров. Вас будут ждать.
На острове Светлянский мгновенно понимал, что ему пытаются запарить машины с инфокаровской же стоянки.
— Видишь? — вопрошал его предводитель группы бритоголовых, прибывшей на двух БМВ, и обводил рукой грандиозную панораму автомобилей, выстроившихся за забором из колючей проволоки. — Это все наше. Сколько берешь?
— Все беру, — отвечал Светлянский, интересуясь дальнейшим развитием событий. — Почем?
Называлась цена, долларов на триста превышающая инфокаровскую. Светлянский мрачнел и крутил головой.
— Смотри сюда. — Главарь бритоголовых брал Светлянского за пуговицу. — Сто баксов с машины дам тебе в откат наликом. Уловил? Сделаешь предоплату — еще сто баксов. Здесь пятьсот машин стоит. Сто штук твоих. Уловил? Сделаешь предоплату, конкретно?
Предоплата неизвестным бандитам за собственные автомобили, безусловно, объясняла стотысячный откат.