Большая собака
Шрифт:
– Ваня, ты многословен. Место для молодого дарования. Которое мысленно клянет сейчас последними словами Волка, притащившего на хвосте проблему.
Молодое дарование смущенно разглядывало пол.
– И его можно понять. Итак, джентльмены, вы все никак не хотите уяснить: тут вам не тропики, тут зима длится все четыре сезона! А значит, готовиться к ней тоже надо всегда. То есть заранее. Задолго. Еще не закончилась вчерашняя зима, а уже надо быть готовым к завтрашней. Россия-с.
Тяжелов почтительно склонил голову. По опыту он знал: если Патриарх завел разговор
Если стихийное бедствие обитает на верхнем этаже твоего дома, то ты к нему постепенно привыкаешь.
«Но, конечно, нельзя так думать: стихийное бедствие! Следует мыслить о созидательной стихии...»
– ...И я к зиме подготовился загодя!
– продолжал свой монолог Ботвинник.
– Ваня, уволь афроспидо, оно больше не нужно.
Варнак застыл в изумлении. Тяжелов, зная, как оно дальше будет, повиновался, не задавая вопросов:
– Да, Борис Вениаминович. Мы все сделаем, как вы скажете.
– Похвально. Что это за нерусское имя такое - Гарри? Подозрительное имя. Вот я вам представлю будущего членсовета директоров с прекрасным, символическим именем Наташа. Что может быть приятнее на слух? Повернись к ним лицом, Наташенька.
Массажистка повернулась медленно и страшно. Терминатору засадили в спину пару автоматных пуль, и он, почувствовав неприятный зуд в левой лопатке, оборачивается, желая отыскать виновных и примерно наказать... Именно так повернулась эта женщина. Тяжелову на миг показалось, что он слышит металлический лязг.
– Наталья Файзуллоховна Мбога, прошу любить и жаловать! Улыбнись им, милая.
Наталья Файзуллоховна улыбнулась. Как чемпион мира в тяжелом весе улыбается парням, которые встретили его в подъезде, попросили снять обручальное кольцо и пригрозили в случае отказа набить морду.
«Я бы и раунда с нею не выстоял...»
Мышцами лица Иван Иванович робко сказал титанической женщине: «Сдаюсь сразу. Только не бей меня».
– Я вижу, вы друг другу понравились. Очень рад! Наталья Файзуллоховна - не только прекрасный специалист в своем деле. Она еще и участник подавления католического путча в Варшаве, почетный ликвидатор Белоруссии, кавалер ордена «За непримиримую толератность». Помните, за что их давали, Ванечка?
– События в Йоханнесбурге, Борис Вениаминович.
– Совершенно верно! За охрану первого гетто для белых в ЮАР, драгоценный мой. Ветеран? О да, несомненный ветеран, джентльмены. Осмелится ли кто-нибудь не признать, что она - афро? Я бы не осмелился. Хотя, по чести сказать, чистокровным афро был только ее дедушка из Лесото. Бабушка и мама - русские, а отец - великолепный экземпляр из Куляба, что на реке Яхсу... Наташенька, как называется горный хребет по соседству с родным городом твоего батюшки?
– Хазратишох!
– рыкнула йотунша.
– Слышали? Тысяча и одна ночь, джентльмены. Впрочем, «кредитор» у нас уже имеется, он же «экологист». А так бы еще одно место освободилось... Что касается СПИДа, то, как выяснил при осмотре мой личный
Тяжелов предпочитал женщин. Но не до такой степени, чтобы с наслаждением разглядывать место, откуда почетный ликвидатор Мбога вынула справку.
– На случай, если кто-то усомнится в ее подлинности, у нас есть Сакс, - прокомментировал Патриарх.
Тяжелов кивнул. Да, Сакс - это сталь. Сакс - это броня. Сакс не позволит.
– Ну и на десерт... Джентльмены, два года назад, когда закон о квотах на нетрадиционные религиозные движения только обсуждался в прессе, я на всякий случай - заметьте, драгоценные мои мальчики: на всякий случай!
– помог в регистрации Блистательной Церкви Адептов Святого Элвиса... Наташенька, помолись, заянька.
Титанида откашлялась и, закатив глаза, произнесла нараспев:
– Oh, Elvis!
Ангорский кот, мирно почивавший на рабочем столе Ботвинника, вскочил, как от пожарной сирены, и, прижав уши, громко зашипел на звук. Хвост его бился в истерике.
– Наташенька, пташечка, еще немножко.
Закрыв очи, эбеновая Афина завыла:
– Only you-u-u-u-u-u-u!!!
– Достаточно, фрикаделюшка. Сто сорок кило счастья...
Кот в ужасе забился под стол. Взглядом он измерял дистанцию до двери, а в глазах плавала обреченность: «Не успеть!»
– Как вы могли убедиться, джентльмены, перед вами - леди, достойнейшая во всех отношениях. Неужели мы не дадим ей место в совете директоров?
«И твой контроль над Советом директоров усилится еще на одну позицию...» Машинально додумав это рискованное рассуждение до финальной буквы, Тяжелов моментально запер его в самом темном подвале сознания, а ключ выбросил в пропасть.
– Все будет сделано, как вы скажете, Борис Вениаминович, - ответил он.
– Не сомневался. Вам требовалась вакансия, Ванюша? Теперь она у вас есть. Впрочем...
– Ботвинник с азартом похлопал сто сорок кило счастья по крупу, - впрочем, сделайте еще одну маленькую паузу. В Думе идут дебаты по закону о квотах для церебральных паралитиков и коматозников. Придержите реестр Совета директоров до полуночи, чтобы... э-э-э... не подпасть под новую масштабную гуманизацию. Если до нуля часов не опубликуют, то в одну минуту первого проведите электронную регистрацию списка. Обратной силы, как говорится, не имеет...
Дочь экземпляра из Куляба величественно повернулась к Тяжелову кормовой надстройкой. Вновь открывшийся пейзаж вызывал у Ивана Ивановича безотчетную тревогу. Интуитивно он пришел к выводу, что даже в этой позиции сокращать дистанцию с Натальей Хазратишоховной опасно. «Лягнет не глядя - и сразу насмерть!»
– Гениально!
– в восторге прошептал Варнак.
– Что? Что вы сказали, молодой человек?
– заметил его Борис Вениаминович. До того Патриарх смотрел на Тяжелова, разговаривал с Тяжеловым, требовал ответов Тяжелова, а Варнака не отличал от не заполненных живой плотью пространств кабинета.