Большая встряска [Подвиги комиссара Фухе]

Валентинов Андрей

Отыскав нужную квартиру, Алекс собрался позвонить в дверь, но к своему изумлению обнаружил, что звонить не имело смысла: звонка не было, как не было и двери. Лишь одинокая скоба болталась на дверном косяке с совершенно обреченным видом.

– Фред!
– неуверенно воззвал Алекс, стоя на пороге. Из квартиры мощно пахло перегаром и дурными папиросами.

– Кому там жить надоело?
– вежливо осведомились изнутри. Затем что-то зашлепало, и перед Алексом объявился бывший бравый комиссар. Габриэль взглянул на друга и горестно вздохнул - право,

даже в тот день, когда Фухе случайно выпал из рейсового лайнера Париж-Шанхай, он выглядел несколько приличнее и оптимистичнее.

– Фред, - пробормотал Алекс.
– Д-дверь, Фред. У вас дверь сняли!

– Нет, - хмыкнул Фухе.
– Я ее сам соседу продал за две поллитры. А на что она мне? Вчера последнюю раму загнал, а обои еще на прошлой недели пропил. Пусть грабят, обормоты, если найдут чего. Ну, а ты как? Все ездишь? Свечи сбываешь?

– Да… - кивнул Алекс, постепенно приходя в себя.
– Я проездом из Монтекарловки. Ненадолго… Ведь сегодня тридцать первое декабря… Мы же каждый год…

Каждый год в этот предпраздничный день друзья навещали одного из крестных отцов фухеистики, директора издательства "Уорлд Фухе пресс" Сержа Каплина, и даже в этот тяжелый год традицию нарушать не следовало.

– А может - ну его?
– спросил Фухе, привычным жестом обшаривая карманы Алекса и слегка облегчая их от излишнего содержимого.
– У меня тоска… Еще прибью… Ну ладно, если уж традиция…

– Только вот подарок бы… - пробормотал Алекс.
– Я не успел… Самолет задержали… Посадка…

– Еще и подарок, - совсем помрачнел Фухе, но тут же его лицо прояснилось: - А чего! Можно и подарок! Я сейчас…

Фухе скрылся в мрачных глубинах квартиры, затем что-то долго переворачивал, чертыхаясь. Наконец, он накинул все, что осталось от его клетчатого пиджака, и, отфутболив попавшуюся под ноги пустую бутылку из-под дихлофоса, уверенным шагом вышел из квартиры. Алекс засеменил рядом.

Пока Габриэль произносил прочувственную речь, стоял перед как всегда важным и напыщенным директором издательства, Фухе угрюмо смотрел в пол и ковырял ботинком паркетину.

– …мы приготовили вам, отец наш и благодетель, скромный подарок, - закончил свой спич Алекс и с надеждой посмотрел на Фухе. Серж Каплин из уважения к когда-то знаменитым своим гостям брезгливо взглянул на бывшего комиссара.

– А, - сообразил Фухе.
– Подарок тебе? Ну, получай, буржуй, от безработного!…

Рука комиссара привычным движением скользнула в карман, и через секунду над липкими волосенками Сержа взлетело известное всему прогрессивному человечеству… да-да, то самое! Пресс, которое папье!

– Ваньсуй!
– вякнул Каплин по-китайски и приготовился умереть. Но грозное оружие лишь слегка погладило лысеющую голову директора. Живой, но потерявший от ужаса дар речи, Серж сполз на пол и застыл. Собрать все ценные вещи и деньги, имевшиеся в квартире, было для Фреда и Габриэля, прошедших прекрасную школу, делом пяти минут…

– Хорош был твой подарочек!
– хмыкнул

Алекс, допивая из горлышка бутылку "Арманьяка".
– Но, может, все же не стоило? Все-таки праздник, традиция… Можно было и на неделе заехать…

– Бестолочь ты, Алекс!
– сообщил Фухе, прыская в пиво дихлофос.
– Да если бы не праздник… Ну, подумай, Габриэль, куриная башка, жить бы ему, ежели б не традиция? Лишний год жизни - это разве не подарок?

– Подарок, подарок!
– успокоил его Алекс.
– С Новым годом!

– С новым счастьем!
– прочувственно ответил Фухе и, отхлебнув пива с дихлофосом, занюхал этот нектар клеем "Момент".

31 декабря 1989 г.

С новым счастьем!!

С. К. с Новым годом!

Фухе был поклонником традиций. Служба - службой, отпуск - отпуском, а Новый год комиссар привык встречать по старинке - с нейлоновой елкой, свечами и ночным телевизором. Правда, в этом году после очередного виража обновленческой политики вождей Великой Нейтральной Державы пришлось подсократиться, и в пустом холодильнике комиссара поджидала единственная бутылка "Виноградного сверхособого" и банка заморской кильки пряного посола… Но свечи были готовы, и Фухе предвкушал… Новогодняя речь генералиссимуса, бой колоколов в Большом кафедральном, программа «Танцы-Шманцы»… Осколок привычного, того что грело душу все эти годы политики Обновления.

Стол был накрыт, но хозяин не успел вкусить терпкость "Виноградного сверхособого". В девять вечера танки Бруно Кальдера вышли на улицы, а уже через час комиссар, ругая всех подряд, сидел в своем кабинете, пропуская сквозь густое сито первых задержанных.

Собственно говоря, комиссар плохо представлял себе происходящее. Впрочем, приказ он помнил дословно: "Демократов - к стенке, коммунистов - тоже к стенке, беспартийных - туда же, а всех по отношению к кому возникнут сомнения - пристреливать на месте".

Десятый подследственный что-то напомнил комиссару, но думать было некогда и ни к чему, и Фухе привычно буркнул что-то насчет партийной принадлежности. Задержанный пробормотал в ответ нечто невнятное.

– Демократ?
– уточнил Фухе.

– Ни-ни!
– забожилась жертва.
– Ни сном, ни духом…

– А, коммуняка!…- понял комиссар.

– Ни Боже мой, - пискнул десятый номер.
– Беспартийные мы…

– А, все равно, - махнул рукой Фухе.
– Все равно Новый год испортили… К стенке!

– Но я же… комиссар… все о вас… Семь романов… Девяносто рассказов… Бессмертный редактор… Если бы не я…

– Так что, может быть, тебя еще и с Новым годом поздравить?
– хмыкнул Фуке.
– У, писака, язвить твою…

– Так ведь… - в последней надежде заныл несчастный, брякаясь на колени и подползая к комиссару.

Тот брезгливо отодвинул кресло подальше, но жертва продолжала преследовать его, пока не загнала в угол.

– Ладно, с Новым годом!…- буркнул великий комиссар, отмечая в протоколе допроса птичкой еще одного признавшегося.