Больше чем это
Шрифт:
— Конечно. — Канешшшна… Ох уж этот его акцент!
— Переодевайся, а я вернусь через несколько минут. — Он целует меня в висок и выходит из комнаты.
Я встаю с кровати и начинаю раздеваться, затем надеваю одежду, которую он мне дал — простая белая футболка и боксёры. На мне нет белья — ни лифчика, ни трусиков. Я даже не подумала, можно ли мне было взять их из дома. О господи. Что же случилось?
Забираясь в кровать, я слышу приглушённый разговор прямо за дверью.
— Отдохните, дорогой, оба. Ну или хотя бы попробуйте.
— Спасибо, мам. За всё, я имею в виду.
—
— Я не сделал ничего особенного, мам.
— Постарайся поспать, сынок, — произносит глубокий мужской голос, наверняка принадлежащий папе Джейка. — Завтра в девять утра у тебя встреча с агентом. Не забудь.
— А мы не можем отменить? — спрашивает Джейк.
— Сын, он приехал из Лос-Анджелеса. — Это снова его папа. — Просто скажешь ему, что пока что ты ни в чём не заинтересован и спровадишь его.
— Спокойной ночи вам, — говорит Джейк, открывая дверь.
Он закрывает её за собой и прислоняется к ней. Его левая рука прижимает к костяшкам правой пакетик со льдом — это из-за того, что он ударил Джеймса.
Джейк делает глубокий вдох и протяжно и с шумом выдыхает, раздувая щёки.
Он смотрит на меня, проходят секунды, минуты, часы — кто знает?
— Боже, Кайла. Мне чертовски жаль. — Его голос обрывается.
Я пристально гляжу на него.
Он откладывает пакет со льдом на комод и начинает стягивать с себя одежду. Я отворачиваюсь.
Потом залезает ко мне в кровать, одетый лишь в майку и боксёры.
Мы лежим лицом друг к другу. Но тут Джейк внезапно садится и стягивает майку.
— Пивом воняет, — пожимает плечами он, снова проскальзывает под одеяло и натягивает его до наших подбородков.
— Что с ними случилось, Джейк?
Он смотрит на меня, в его глазах стоят слёзы.
Затем он прижимает меня к себе, обвивая руками, утыкается подбородком в мою макушку и прочищает горло.
— Полиция думает, что твоя семья наткнулась на грабителя. Урод застрелил их всех, Кайла.
Я застываю в его объятиях.
— Он ушёл, но попытался поджечь дом. Думаю, чтобы скрыть улики.
Я молча лежу, слёзы струятся по моим щекам, и я вытираю их об его грудь.
— У них полно отпечатков пальцев и улик, поэтому вскоре они поймают этого козла. И у них много свидетелей. Полиция называет это «непредумышленным актом насилия».
Он пробегает пальцами по моим волосам и снова целует меня в лоб.
— Я знаю, Кайла, этим их не вернёшь, но я правда сожалею, что всё так случилось, с Джеймсом и твоей лучшей подругой, с твоей семьёй. Блин, я даже близко представить не могу, что ты чувствуешь. Но знай, что я здесь, рядом с тобой… и мои друзья… наши друзья… они тоже поддержат тебя, как и моя семья. Я хочу сказать, что понимаю, мы познакомились только сегодня, но ты действительно мне не безразлична, Микайла. И если тебе будет что-то нужно, или ты захочешь чего-то, просто скажи мне, ладно? Пообещай, что так и сделаешь.
Я киваю. Ком в горле не позволяет мне произнести и слова.
И засыпаю в объятиях Джейка, защищённая от любого зла.
Глава 9
Микайла
На
Поднимаюсь и крадусь к дверям, и первая же, которую я открываю, оказывается нужной. Закончив свои дела, я забираюсь обратно в кровать.
Снизу до меня доносятся голоса, все мужские. Я хочу найти на тумбочке свой телефон и вижу стакан воды и две таблетки аспирина, к стакану приложена записка.
«Нужно позаботиться о кое-каких делах. Вернусь, как закончу. Если будет болеть голова, прими аспирин.
Джейк»
Я выпиваю таблетки, а затем смотрю на телефон. Сто семьдесят восемь пропущенных звонков от Джеймса и ещё несколько с неизвестных номеров, тридцать два новых сообщения. Просматриваю их, чтобы узнать, есть ли какие-то не от Джеймса. От Меган так ничего и не слышно — ни единого звоночка, ни эсэмэс.
И тут я читаю вчерашнее сообщение.
«Мы тоже любим тебя, дорогая. Спокойной ночи. Эмили умоляет о мороженом. Мы возьмём тебе большую пачку с печеньем и сливками. Она будет ждать тебя в морозилке. Когда вернёшься, разбуди меня, если я усну, и поделись со мной».
Должно быть, они как раз вернулись из магазина, когда наткнулись на вора. Я закрываю глаза и желаю, чтобы ничего этого не было.
Я ещё долго продолжаю так лежать, пока до меня не доходит, что мне нужно что-то делать, что-нибудь. Меня охватывает паника. Юристы, завещания, страховка, похороны. О боже. По закону я являюсь совершеннолетней, никто не будет мне помогать.
Мне придётся хоронить всю свою семью.
Мне становится тесно в этой комнате, стены начинают сжиматься, и прежде чем что-то осознать, я кидаюсь к двери спальни и рывком открываю её. Но тут же останавливаюсь как вкопанная, когда натыкаюсь на склонившуюся маму Джейка, которая собирается поставить на пол перед дверью поднос с едой и одежду.
Она замирает, когда видит меня, и охает.
Но тут же неловко улыбается мне.
— Доброе утро, Микайла. Я как раз собиралась принести тебе еду и кое-что из одежды, чтобы переодеться. Точно не уверена, какой у тебя размер, но, по-моему, мой спортивный костюм должен подойти.
Она не смотрит на меня.
Женщина заходит в спальню и касается пальцами платья, которое висит на спинке стула. Я сажусь на кровать и жду.
— Это невероятно тяжело для тебя, — говорит мама Джейка, стараясь сдержать слёзы. Она встаёт напротив меня, прислонившись к комоду, и откашливается. Я замечаю, что у неё нет акцента. — Дорогая, я хочу, чтобы ты поняла, я задам тебе сейчас вопрос не потому что, как бы сказать, мы не хотим, чтобы ты здесь оставалась. Оставайся так долго, сколько тебе нужно, мы уже и Джейку об этом сказали. Но я спрошу, потому что это важно, я думаю. Есть ли кто-то, кому тебе следует позвонить? Тёти, дяди? Двоюродные братья или сёстры? Бабушки, дедушки? Или кто-то ещё?