Больше, чем физрук
Шрифт:
Которая не радовала.
Вход древнего хранилища народы серых орков охранялся, как это ни странно, серыми орками, и все надежды на то, что мы просто откроем, просто зайдем, просто возьмем, что нам надо, и так же просто уйдем, стремились к нулю.
— Двадцать шесть рыл, – констатировал Виталик. – И судя по разбитому лагерю, сидят они здесь уже довольно давно.
— Все самцы, все при оружии, никто от палаток далеко не отходит, – согласился Соломон. — Это не случайно разбитый лагерь или охотничья делянка,
— Но внутрь они попасть явно не могут, — сказал Виталик. – Хотя нам от этого ни разу не легче.
— Мне интересна логистика, – сказал я. — Если они не отходят от лагеря, даже чтобы поохотиться, то что же они жрут?
– Скорее всего, провизию им доставляют порталом, — сказал Соломон. – И смену караула так же производят.
Уже в который раз наличие чертовых порталов ломало привычные мне тактические схемы. Если здесь происходят крупномасштабные сражения, местные полководцы наверняка сходят с ума от обилия вариантов и возможностей перебросить свежее подкрепление куда угодно, хоть в самый тыл врага.
А еще есть магия…
— Незаметно мы не пройдем, – сказал Виталик.
Вход в хранилище был обустроен на склоне холма, и хотя массивные, трехметровой высоты двери, изрядно, практически до полного слияния с ландшафтом заросли травой и даже кустарником, их открытие вряд ли пройдет незамеченным.
Даже если оно будет бесшумным.
А ведь еще замок найти надо…
— Самый простой вариант – это убить их всех, -- сказал Соломон. – Их двадцать шесть, уровни не выше трехсотого, а в среднем и того ниже, мы справимся.
– Ты с Отцом уже справился, к хренам, – напомнил ему Виталик.
– Здесь Отца нет.
– Благодаря Чапаю, Отца уже нигде, сука, нет, – сказал Виталик. – Однако прецедент недооцененности тобой вероятного противника уже имел место, и повторять его мне бы не хотелось. Однако, в целом я склоняюсь к мысли, что ты, сука, прав. Проще всего их всех перебить.
– Просто потому, что они нам мешают? – уточнил я.
– Вся человеческая история показывает, что такой причины вполне достаточно, – сказал Виталик.
– Мне это не нравится, – сказал я.
– И что ты предлагаешь?
– Переговоры.
– Не пойми меня неправильно, Чапай, – проникновенно сказал Виталик. – Но я уже несколько раз видел, как ты ведешь переговоры, и каждый раз это заканчивалось кровавой баней. Так что у меня на выбор только два, сука, варианта. Либо ты – так себе переговорщик, либо тут эта концепция в принципе не работает.
– Я все же хочу попробовать, – сказал я. – Если это ребята не ждут здесь конкретно нас, а охраняют сокровища своего народа вообще, то это может сработать.
– А если они ждут конкретно нас, то ты станешь мертвым еще до того, как успеешь помахать им белым флагом, – сказал Виталик. – – Кстати, а у тебя есть
– Нет.
– Видишь, насколько ты хреново к этому подготовлен?
Я проигнорировал этот выпад и обратился к Соломону.
– Как мне снова стать заметным?
– Просто отползи от меня метров на пять, – сказал тот. Судя по неодобрительному выражение его лица, Соломон от моей идеи тоже был не в восторге.
Но спорить они не стали. Видимо, понимали, что в данном случае это бесполезно.
Я отполз от своих на пять метров, а потом прополз еще метров тридцать в высокой траве, чтобы не демаскировать их позицию, и только потом встал во весь рост, подняв руки над головой в бесполезном здесь жесте. Потому что, сколько бы ты ни демонстрировал собеседнику пустую ладонь, он-то знает, что оружие из инвентаря может лечь в нее за какие-то доли секунды.
Меня заметили почти сразу. В мою сторону тут же нацелились три грозных на вид лука и две жалких на вид винтовки, а в лагере началась тщательно организованная суета, какая и случается, когда воинское подразделение занимает места согласно штатному расписанию.
Но пока еще в меня не стреляли, и это внушало определенные надежды.
Иногда, в редкие приступы оптимизма, я все же верю, что цивилизованные люди… э… разумные существа все же могут друг с другом договариваться.
Я остановился, не дойдя до границ лагеря метров тридцать. К этому моменту на меня было нацелено уже восемь луков и пять ружей, но я все же надеялся, что моя прокачанная ловкость позволит мне увернуться хотя бы от части выстрелов, а остальные я как-нибудь переживу, зелье восстановления здоровья у меня всегда наготове.
Я простоял так минуты, наверное, полторы, когда из командирской палатки в центре лагеря выбрался здоровенный орк с огромным боевым молотом на плече. Его триста тридцатый уровень передавала привет Соломону, утверждающему, что никого, выше трехсотого, тут нет, а его свирепый вид и ожерелье из засушенных ушей разумных, висящее на его шее, намекали, что переговоры вряд ли будут легкими.
Дойдя до периметра лагеря и протиснувшись между лучниками (лучники стояли в метре друг от друга, но смотрелось это все равно так, как будто он протискивался), орк не замедлил движения и направился ко мне.
Он шел размеренно и неторопливо, как танк, и остановился в паре-тройке шагов от меня. Очевидно, такой был радиус поражения его молота.
– Ты здесь главный? – спросил я.
– Меня зовут Валлентайн, и я здесь главный, – произнес он неожиданно мягким интеллигентным голосом. – Ты можешь опустить руки.
– Спасибо.
– Я знаю тебя, – сказал орк Валлентайн. – Ты – Физрук, и ты враг моего народа.
– Вовсе нет, – сказал я.
– Ты убил Отца и половину мужчин из его племени.