Больше, чем физрук
Шрифт:
– Есть, – сказал Соломон. – Сорок две секунды, как и в прошлый раз.
– Стабильность – признак, сука, мастерства, – сказал Виталик. – А у той способности вообще есть какой-нибудь откат, к хренам?
– Нет, если это не способность, а артефакт, – сказал Соломон. – Тогда они ограничены только количеством зарядов.
– А сколько там может быть зарядов? – спросил Виталик.
– Сколько угодно, если у них есть дополнительные элементы питания.
– Ненавижу эту, сука, игру, – вздохнул Виталик. – На чем они за нами прут? На турбометлах?
–
Виталик приник к окулярам и радостно загыгыгкал.
– О, коняшки, – сказал он. – А нет, ни разу не коняшки. Это ж единороги! Какая предельная скорость у единорога?
– Точно не знаю, – сказал Соломон. – Но они приближаются.
– Валим? – поинтересовался я, попытавшись выжать из машины еще немного. В зеркалах заднего вида единорогов пока не было. Вот какие-то белые точки, поднимающие за собой облачка пыли, присутствовали.
– Нет еще, – сказал Соломон. – Они нас догоняют, но не слишком быстро. Попробуем их проредить.
И выудил из инвентаря плод незаконного союза снайперской винтовки с противотанковым ружьем. Разворачивать эту штуку в тесном салоне "девятки" было не с руки, поэтому он сразу выставил ствол в левое окно.
– С такой дистанции, из движущейся машины по движущейся коняшке… то есть, единорогу? – уточнил Виталик. – Да ты, я смотрю, большой оптимист.
Вместо ответа Соломон потянул за спусковой крючок. Я никакого видимого эффекта не заметил, но Виталику в тактический бинокль было виднее.
– Надо же, попал, – сказал он. – Минус один, так сказать.
Соломон чуть переложил ружье.
– Минус два, – констатировал Виталик.
Машину подбросило на очередной недооцененном мной ухабе и мы впечатались головами в потолок, у меня даже полочка здоровья чуть-чуть упала. А шлем Соломона оставил в крыше вмятину.
В бронированной, надо заметить, крыше.
– Хорошо, что я, сука, не хрустальный, – заметил Виталик, потирая затылок. – Ты почем права покупал, Чапай?
– Тебе там не продадут, – сказал я.
– Налево и притормози, – скомандовал Соломон.
Я сбросил газ, плавно переложил руль и нажал на тормоз. Когда машину перестало подбрасывать на кочках, а скорость упала до двадцати километров в час, Соломон начал стрелять.
Эльфы успели подобраться ближе, так что результат стал заметен и невооруженным глазом. Первая пуля – я решил, что называть эту болванку пулей все-таки будет правильнее – прошла и скакуна и всадника, и они закувыркались в пыли. Вторая угодила другому эльфу в грудь и буквально вырвала из седла. Третья, насколько я мог видеть, поразила только единорога, но эльф все равно временно выбыл из погони.
В четвертый раз Соломон промахнулся.
– Обратно на курс и гони.
– Ай-ай, сэр, – сказал я, выворачивая руль в обратную сторону.
– А единороги у вас, случайно, не в Красной книге? – поинтересовался Виталик. – А после сегодняшнего?
Я снова набрал крейсерскую скорость, а Соломон, спрятав ружье, высыпал за окно
Мины оказались достаточно умными. Они не стали лежать одной кучей, а рассредоточились по степи и затаились, ожидая своих пятнадцати секунд славы. После того, как рвануло в первый раз, и единорог вместе с всадником исчезли в огненной вспышке, продвижение эльфов замедлилось и мы, впервые после высадки эльфов в этом мире, начали отрываться.
– Раз уж у нас образовалась небольшая передышка, то я хотел бы задать два вопроса, которые меня мучают, – заявил я. – Точнее, три. Начну с того, который только что пришел мне в голову. У нас есть план?
– В общих чертах, – сказал Соломон, внимательно наблюдающий за тем, что творилось у нас в тылу.
– Сойдет, – решил я. – Теперь дальше. Зачем они вообще устроили этот цирк с предупредительным выстрелом и как бы переговорами?
– Полагаю, из-за меня, – сказал Соломон. – Они знают, кто я, и по возможности хотели бы избежать открытого конфликта.
– Потому что за тебя вступятся? – уточнил я. При всем моем уважении к его таланту и боевому… игровому опыту, Соломон не производил впечатление человека, способного в одиночку остановить целый клан элитных эльфийских диверсантов. Он был немолод и опытен, ну так и они тоже не мальчики для битья.
Соломон был местами очень крут, он знал о происходящем куда больше, чем мы, однако я был свидетелем того, что он он может ошибаться. К тому же, за ним наблюдалась склонность несколько переоценивать свои силы или недооценивать опасность, что, в принципе, одно и то же.
Издержки из-за статуса хай-левела, наверное.
– Вряд ли за меня вступятся, – сказал Соломон. – По крайней мере, если я сам этого настойчиво не попрошу. Но за меня совершенно точно будут мстить.
– Почему ты так в этом уверен? – спросил я. – И, главное, почему они так в этом уверены?
– Из-за моего завещания, – сказал Соломон.
– У тебя есть завещание? И они даже знают, что в нем написано?
– Я никогда не делал из этого секрета, – его лица мне не было видно, но я был уверен, что сейчас он ухмыляется. – Это последний квест, который ты можешь выдать. Точнее, его за тебя выдает Система, потому что он активируется только после твоей смерти. Эта возможность появляется после взятия четырехсотого уровня и соблюдения ряда определенных условий. Я их все выполнил.
– Дай я угадаю, – сказал Виталик. – В случае твоей смерти все твое добро, нажитое неправедным трудом и налутанное с несправедливо убитых монстров, достанется тому, что отомстит твоим убийцам.
– Не все, но кое-что, достаточно ценное, чтобы желающих набралось больше одного, – сказал Соломон.
– А как быть, если ты помрешь от несчастного случая? Споткнешься и свернешь себе шею к хренам? Или разбежавшись, прыгнешь со скалы?
– В таком случае Система квест не активирует. Также она его не активирует, если я паду от руки моба. Глупо мстить программе, которую ты не до конца просчитал.