Больше чем люди

Старджон Теодор Гамильтон

– Лоун. Почему?

Лоун посмотрел на него: "Потому что ты этого хочешь".

– Тебе здесь не нравится?
– спросил Продд, совсем не желая это сказать.

– Нравится.
– В сознании Продда он уловил: "Неужели он знает?"" сам же ответил: "Конечно, знаю". Но Продд этого не мог слышать. Лоун медленно сказал:

– Самое время уходить.

– Ну.
– Продд пнул камень. Отвернулся, посмотрел на дом. Теперь он не видел Лоуна, и у него получилось легче.
– Когда мы здесь поселились, построили комнату Джека, твою комнату, ту, в

которой ты спишь. Мы назвали ее комнатой Джека. Знаешь, почему? Знаешь, кто такой Джек? "Да", - подумал Лоун. Но ничего не сказал.

– Ну, раз уж ты сам решил уходить.., теперь тебе все равно. Джек - это наш сын.
– Продд стиснул руки.
– Наверно, забавно звучит. Мы так были в нем уверены, построили эту комнату на деньги от продажи семян. Джек, он...

Он посмотрел на дом, на пристройку, потом на неровный край леса.

– ., он так и не родился, - закончил Продд.

– Ага, - сказал Лоун. Он уже знал обо всем от Продда.

Полезно заранее знать мысли.

– Но сейчас он скоро родится, - торопливо заговорил Продд. Лицо его осветилось.
– Мы немного староваты для этого, но бывают папаши вдвое старше, и мамы тоже.
– Он снова посмотрел на дом, на амбар.
– Понимаешь, Лоун, по-своему это имеет смысл. Если бы все было так, как мы сначала планировали, ферма была бы слишком мала. Джек вырос бы и сам начал работать, и нам некуда было бы деваться. А теперь, я думаю, когда он вырастет, нас просто не станет, и он возьмет красивую жену и начнет так же, как мы. Видишь, все имеет смысл?
– Он, казалось, упрашивает. Лоун и не пытался понять его.

– Лоун, слушай меня, я не хочу, чтобы ты считал, что мы тебя выгоняем.

– Сказал, что ухожу.
– Подумав, он добавил.
– До того, как ты мне сказал.
– "Это, - подумал он, - очень правильно".

– Послушай, я еще кое-что хочу сказать, - продолжал Продд.
– Я слышал, рассказывают: люди, которые хотят детей, не могут их иметь; иногда они перестают стараться и принимают кого-нибудь к себе. И иногда, когда в доме оказывается ребенок, у них появляется свой.

– Ага, - сказал Лоун.

– Понимаешь, мы взяли тебя, правда, и только посмотри. Лоун не знал, что сказать. "Ага" казалось неподходящим.

– Мы должны тебя поблагодарить за это, вот что я хочу сказать. И мы не хотим, чтобы ты думал, что мы тебя выгоняем.

– Я уже сказал.

– Ну, хорошо.
– Продд улыбнулся. На лице у него множество морщин, в основном от смеха.

– Хорошо, - сказал Лоун.
– Насчет Джека.
– Он энергично кивнул.
– Хорошо.
– Подобрал косу. Добравшись до нескошенного места, оглянулся. "Идет медленней, чем обычно", - подумал он.

***

Следующей сознательной мыслью Лоуна было: "Что ж, с этим покончено".

"С чем покончено?" - спросил он себя.

Он огляделся.

– С косьбой, - сказал вслух. И только тогда понял, что работает уже три часа после ухода Продда. Словно это делал какой-то другой человек. А он сам его самого не было.

С отсутствующим видом он

взял точильный камень и принялся править косу. Когда двигал точило медленно, звук походил на закипающую воду, а когда быстро - на крик умирающей землеройки.

Когда он научился ощущать уходящее время, как будто оно у него за спиной?

Он двигал Камень медленно. Еда, тепло, работа. Торт на день рождения. Чистая постель. Ощущение... "Принадлежность" - это не слово, а мысль. Слова такого он не знал.

Нет, исчезнувшее время Не существует в его воспоминаниях. Он двинул камень быстрее.

Смертные крики в лесу. Одинокий охотник И его одинокая добыча. Сок течет, медведи спят, птицы улетают на юг, и все делают это вместе, но не потому, что принадлежат. Просто они одинокие существа, которые боятся одного и того же.

Так проходило время, и Лоун его не осознавал. Так было всегда, до его прихода сюда. Так он жил.

Но почему это снова приходит к нему сейчас?

Он обвел взглядом землю, как сделал это Продд, увидел дом, пристройку, поля, лес, в котором ферма заключена, как вода в бассейне. Когда я один, подумал он, время так проходит. И сейчас время так проходит, поэтому я снова должен быть один.

И тут же он понял, что всегда был один. Миссис Продд не вырастила его. Все это время она на самом деле растила своего Джека.

Когда-то в лесу, погруженный в воду, пронизанный болью, он был частью чего-то, но влажность и боль у него отобрали. И если все эти восемь лет он считал, что нашел нечто иное, чему может принадлежать, он ошибался.

Гнев ему несвойствен, он испытывал его только однажды. Но сейчас гнев пришел снова, накатился волной, которая нахлынула, прошла и оставила его ослабевшим. Разве не зря он принял такое имя, зная, что имя - это кристаллизация сути? Разве не всегда он был одинок? Почему же он должен чувствовать что-то другое?

Не правильно. Не правильно, как пернатая белка или волк с Деревянными зубами. Не несправедливо, не нечестно, просто не правильно. То, Что Не может существовать под небом.., мысль о том, что такой, как он, может быть единым с кем-то, принадлежать кому-то.

Слышишь это, сынок? Слышишь это, человек?

Слышишь это, Лоун?

Он сорвал три свежих стебля тимофеевки и сплел их вместе. Перевернул косу и воткнул рукоятью в землю, чтобы она стояла вертикально. Привязал сплетенную траву к ручке и сунул в это гнездо точильный камень. И ушел в лес.

***

Было слишком поздно даже для ночных посетителей рощи. Холодно у корней карликовых дубов и темно, как в сердце мертвеца.

Джейни сидела на голой земле. Она немного осела, и ее клетчатая юбка задралась. Ноги у девочки заледенели, особенно когда ветерок пошевелил ночной воздух. Но она не одергивала юбку, потому что это не имело значения. Рука ее лежала на пушистых пуговицах свитера, потому что два часа назад Джейни играла этими пуговицами и думала, каково это быть кроликом. Сейчас ей было все равно, напоминают ли пуговицы хвост кролика, и вообще где лежит ее рука.