Больше чем люди
Шрифт:
– Кто?
– Гип!
– резко сказала она.
– Прости, - ответил он.
– Кажется, я немного запутался.
– Он снова задумался, напряженно старался припомнить всю последовательность, каждое слово. Наконец с трудом сказал:
– Б... Бромфилд.
– Вряд ли это останется с тобой. Потому что пришло из далекого прошлого. И не будет иметь для тебя смысла, пока ты сам не вернешься туда.
– Вернусь? Как вернусь?
– Разве ты не возвращаешься все время - от болезни к тюрьме, потом к аресту и еще раньше -
Ом сделал нетерпеливый жест.
– Не нужно. Разве ты не понимаешь? Я пошел к этому дому, потому что искал.., кого-то. А, да, детей. Каких-то детей, которые могли бы мне сказать, где полоумный.
– Он со смехом подскочил.
– Видишь? Полоумный! Я вспомнил! Я все вспомню, вот увидишь. Полоумный... Я много лет искал его, всегда искал. Я.., забыл почему, по...
– голос его прозвучал уверенней, - но теперь это уже не имеет значения. Я хочу сказать тебе, что мне сейчас не нужно возвращаться дальше. Все, что нужно, я уже сделал. Я вышел на тропу. Завтра пойду к дому, получу адрес, поеду туда и закончу то, что начал, когда потерял...
Он запнулся, озадаченно огляделся, увидел сплетенную из проводов трубу на ручке кресла и схватил ее.
– Вот, - торжествующе сказал он.
– Это часть.., часть.., о, черт побери!
Она подождала, пока он не успокоится настолько, чтобы услышать ее. И тогда спросила:
– Вот видишь?
– Что вижу?
– жалобно, разбито спросил он.
– Если ты пойдешь туда завтра, то окажешься в ситуации, которую не понимаешь, по причинам, которых не помнишь, будешь искать то, что тебе самому неизвестно. Но ты прав, Гип, - призналась она, - ты можешь это сделать.
– Если я это сделаю, все вернется.
Она покачала головой. Он хрипло сказал:
– Ты все знаешь, правда?
– Да, Гип.
– Ну, мне все равно. Я сделаю это. Она глубоко вздохнула.
– Тебя убьют.
– Что?
– Если пойдешь туда, тебя убьют, - отчетливо сказала она.
– О, Гип, разве я до сих пор не оказывалась права? Разве ты уже не вернулся намного? На самом деле вернулся, и все, что вспомнил, от тебя не ускользает?
Он с болью ответил:
– Ты говоришь, что я могу пойти туда завтра и узнать то, что ищу... Ищу? И говоришь, что меня убьют, если я это сделаю. Чего ты хочешь от меня? Что пытаешься заставить меня сделать?
– Просто продолжай, - попросила она.
– Продолжай делать, что делаешь.
– Зачем?
– рассердился он.
– Уходить назад, все дальше и дальше от того, что мне нужно? Что хорошего...
– Прекрати!
– резко сказала она. И, к своему собственному изумлению, он замолчал.
– Через минуту начнешь кусаться, - мягко и с веселой ноткой сказала она.
– Это не поможет.
Он пытался не подчиниться ее мягкости, но она оказалась непреодолимой. Попытался отбросить, но она уже коснулась его. И он сказал спокойней:
– Ты хочешь сказать,
– О, - ответила она, - и это "о" прозвучало очень многозначительно.
– О, нет. Гип, ты узнаешь все, правда, узнаешь. Но сначала ты должен понять, что ищешь и почему.
– И сколько времени на это уйдет? Она трезво покачала головой.
– Не знаю.
– Я не могу ждать. Завтра...
– Он ткнул пальцем в окно. Тьма рассеивалась, скоро восход.
– Сегодня, видишь? Сегодня я пойду туда.., я должен. Ты ведь понимаешь, как долго я...
– Голос его стих. Гип повернулся к девушке.
– Ты говоришь, меня убьют. Я предпочитаю быть убитым, но найти. Ради этого я жил.
Она трагично взглянула на него.
– Гип...
– Нет!
– рявкнул он.
– Ты меня не отговоришь! Она начала говорить, замолчала, склонила голову. Опустилась, спрятала лицо на постели.
Он в ярости расхаживал взад и вперед по комнате, потом остановился над ней. Лицо его смягчилось.
– Джейни, - сказал он, - помоги мне... Она лежала неподвижно. Он знал, что она его слышит. И сказал:
– Если это опасно.., если кто-то собирается убить меня.., скажи, кто именно. По крайней мере дай мне знать, что искать.
Она повернулась лицом к стене, чтобы он мог ее слышать, но не видел лица. Напряженным голосом ответила:
– Я не сказала, что тебя кто-то хочет убить. Я сказала, что ты будешь убит.
Он долго стоял над ней. Потом проворчал:
– Ну, ладно. Буду убит. Спасибо за все, Джейни. Тебе лучше остаться дома.
Она слабо, медленно, как в бреду, встала. Повернулась к нему с таким горестным выражением, что сердце его дрогнуло. Но он упрямо сжал зубы, посмотрел на дверь, повернул к ней голову.
Она пошла, не оглядываясь, с трудом переставляя ноги. Он не мог этого вынести. Но позволил ей уйти.
***
Простыня слегка смята. Гип медленно прошел по комнате и посмотрел на постель. Протянул руку, потом упал на кровать и зарылся лицом. Простыня еще сохранила тепло ее тела, и на короткое, почти неуловимое мгновение он ощутил нечто, связанное со смешанным дыханием, с двумя зачарованными душами, сливающимися воедино. Но это ощущение тут же исчезло, вообще все исчезло, и он лежал в истощении.
Давай, начинай болеть. Свернись в клубок и умри.
– Хорошо, - прошептал он.
Можно и умереть. Какая разница? Умереть или быть убитым, кому какое дело?
Джейни не все равно.
Он закрыл глаза и увидел ее рот. Он думал, что это рот Джейни, но подбородок слишком заостренный. Рот сказал:
"Просто ложись и умирай, вот и все", - и улыбнулся. От улыбки заблестели стекла толстых очков; это значит, что он видит все лицо. И тут он ощутил боль, такую сильную и неожиданную, что повернул голову и застонал. Рука.., его рука порезана. Он посмотрел на нее, увидел шрамы, от которых исходила внезапная боль.