Больше, чем поцелуй
Шрифт:
– Она тебе не по зубам.
– Ты едешь по дороге с односторонним движением, - подсказала Джордан.
– Ну и?
– Не в ту сторону.
Просигналил еще один автомобиль, и водитель потрясла кулаком в воздухе. Эдисон приветливо помахала разъяренной женщине.
– Не думаю, что она машет?
– сказала Джордан.
– Что тебя сподвигло так подумать?
– Красное от злости лицо и пена у рта.
– Некоторые люди так легко возбудимы, - сказала Эдисон. С пронзительным скрипом колес она вырулила на основную дорогу. Водитель в подрезанной ею машине
– Можно подумать, если там стоит знак «дорога с односторонним движением», то все должны так и ездить.
– Ну, это вообще-то положено по правилам дорожного движения, если что.
Следующие пять минут они проехали в тишине. Джордан закрывала глаза и задерживала дыхание всякий раз, когда Эдисон влетала в поворот, не сбрасывая скорости.
– Как ты думаешь, сколько ей лет?
– спросила Эдисон.
– Кому?
– Сама знаешь кому.
Джордан пожала плечами.
– Тридцать.
– Откуда ты знаешь?
– Я не знаю. Ты спросила, как я думаю, сколько ей лет? И я думаю, что тридцать.
Эдисон нахмурилась.
– Так она для тебя молода.
– Мне тридцать два. Не похоже, чтобы я запала на младенца.
– Твоя последняя девушка была намного старше.
Эдисон ударила по газам, чтобы проскочить на желтый свет. Джордан удержала равновесие, прижавшись ладонью неповрежденной руки к приборной панели.
- Возраст вещь относительная.
– Я уверена, что от нее исходили флюиды натуралки, - сказала Эдисон.
– Все мы натуралки, пока не доказано обратное.
Эдисон отвела глаза от дороги и посмотрела на Джордан. Смотрела она долго.
– Итак, каков вердикт? Ты собираешься пригласить ее на свидание?
– Нет. Пожалуйста, следи за дорогой.
– Нет?
– Нет, я не обращаю натуралок в свою веру, - Джордан указала на лобовое стекло.
– Дорога, пожалуйста.
Эдисон посмотрела вперед и сказала:
– Ты обратила меня.
– Это твоя версия. Моя версия в том, что это был несчастный случай.
- Ты так говоришь, будто споткнулась, упала на меня и лежала, пока я не кончила, - сказала Эдисон. Джордан вздохнула.
– Эд, я не хочу говорить о нас снова. Мы лучшие друзья. Нам вместе лучше так, а не иначе. Что же до доктора... Я не буду пытаться превратить ее в лесбиянку, вот и все, конец истории.
У Эдисон на лице проступило сомнение. Она сказала тем небрежным тоном, что означало что, на самом деле, он таковым не был:
– Некоторые превращения происходят сами собой.
Правда была в том, что Джордан познакомилась с Эдисон, когда та была натуралкой. Нет, поправочка ... Джордан познакомилась с Эдисон, когда та не была практикующей лесбиянкой. Она наняла Эдисон, чтобы повесить новые шкафы на кухне. Та успела повесить только половину шкафов до того, как Джордан ввела Эдисон в мир практического лесбиянства, и это была своего рода случайность.
Джордан винила не себя. Она винила свою гиперактивную привлекательную подругу, на которой в тот момент оказалось не так много одежды.
Джордан вздохнула. Она любила Эд. Но она любила ее, как лучшего друга. Проблема была в том, что Эд любила ее как возлюбленную. Джордан не была уверена, как так случилось, но Эдисон переехала в ее дом своего рода незваной. Что-то в ее квартире было затоплено и сломано, да и в доме Джордан Эдисон работала весь день, а у Джордан было более чем достаточно места. Арендная плата Эдисон могла быть вычтена из того, что Джордан платила ей за переделку дома. Проблема была в том, что переделки не было конца и края. Джордан размышляла, было ли это преднамеренным.
Эдисон въехала на Жуке на подъездную дорожку дома. Они посмотрели на старое здание и вздохнули. Когда-то это был красивый старый викторианский дом, но теперь краска облупилась и отшелушивалась, двор зарос, а окна были похожи на мутные катаракты дряхлой старой леди. Если бы дом был человеком, он был бы мисс Хэвишем из фильма «Большие надежды».
– Мне бы хотелось, чтобы это превращение произошло бы само по себе, - сказала Джордан, указывая на здание и намекая на продолжающуюся реконструкцию дома.
– И какое бы тогда в этом было веселье?
– спросила Эдисон.
– Разве вкалывание в поте лица своего, часы и часы работы, не стоят того, чтобы иметь что-то твое собственное, что-то особенное и стоящее, что-то дающее смысл твоей жизни?
Джордан вылезла из машины.
– Мы говорим о доме или о докторе?
– Ты мне скажи, - Эдисон захлопнула дверь машины и направилась к крыльцу.
8. СИНЯЯ ЭМИ.
Джордан, скрестив ноги, сидела на полу в ее художественной студии, посреди парусины, ведер с краской и наполовину окрашенной стены, и отхлебывала из кофейной кружки «Пино Гри», размышляя о своем собственном внутреннем превращении. Ее превращение состояло из трех различных этапов.
До паденияиз окна: Джордан не верила в настоящую любовь. Она не верила в романтические истории и в то, что после все живут долго и счастливо. Она думала, что вся эта промывающая мозги чепуха про любовь исходила от мужчин, чтобы женщины сидели дома и рожали детей. Такое мнение настолько укоренилось в женских умах, что даже им заразились лесбиянки, словно это было пандемией гриппа.
Во время падения: в тот момент, когда она соскользнула, в тот самый момент, когда она потянулась, чтобы схватиться за что-нибудь, и ничего не оказалось под рукой, она поняла, что стремительно летит к Земле и к неминуемой гибели, Джордан подумала, что умирает слишком молодой. Она подумала обо всех вещах, которые еще не сделала. Она не съездила в Новую Зеландию. Она не посетила крышу Эмпайр Стейт Билдинг. Она не написала роман, который стал бы ее новаторским шедевром. Она не испытала настоящую любовь. Это была ее последняя мысль, и это был решающий аргумент. Настоящая любовь. Она умрет девственницей сердца, образно говоря.