Больше чем просто дом (сборник)
Шрифт:
Поскольку любовь ее была его единственной подпоркой, он, в своей слабости, на нее и опирался; подпорка сломалась, но он продолжал цепляться за нее, когда его унесло в море и выбросило на берег Франции, — он все еще сжимал в руках обломки. Он таскал их с собой в форме фотографий, связок писем и пристрастия к слащавой популярной песенке «Среди моих воспоминаний». Других девушек он чурался, как будто Кэролайн могла об этом узнать и ответить ему тем же постоянством. Записка возвещала о том, что он утратил ее навеки.
Было дивное утро. Перед магазинами на рю де Кастильоне стояли, глядя в небо, продавцы и покупатели, ибо «Граф Цеппелин», [52]
52
LZ 127 «Граф Цеппелин» — немецкий дирижабль, построенный в 1928 г.; на тот момент крупнейший в мире. В 1929 г. совершил кругосветное путешествие.
— Да это ты, Майкл! А мы все гадали, куда ты подевался. Я спрашивала в «Гаранти-траст», в «Моргане и компании», потом еще послала запрос в городской…
Почему бы им не дать задний ход? Вот так просто дать задний ход и двинуть спиной вперед по рю де Кастильоне, через рю де Риволи, через Тюильри? Пусть так и движутся задом в полную прыть, пока не развоплотятся, не растают за рекой.
— Это Гамильтон Резерфорд, мой жених.
— Мы уже встречались.
— У Пэт, да?
— Прошлой весной, в баре «Ритца».
— Ну, Майкл, и где ты обретаешься?
— Да в здешних краях.
Какая мука. Перед глазами мелькнули разрозненные воспоминания о Гамильтоне Резерфорде — быстрая череда образов и фраз. Вспомнились чьи-то слова: в 1920 году он купил место на бирже за сто двадцать пять взятых взаймы тысяч долларов, а перед самым обвалом рынка продал его за полмиллиона. Он был не так хорош собой, как Майкл, однако привлекательно-жизнерадостен, уверен в себе, властен, а ростом выше Кэролайн именно настолько, насколько нужно, — Майкл же был маловат, чтобы быть ей идеальным партнером в танце.
— Нет, я был бы очень рад, если бы ты заглянул ко мне на холостяцкий ужин, — говорил Резерфорд. — Я снял бар в «Ритце» с девяти вечера и до ночи. А сразу после венчания будет прием и завтрак в отеле «Георг Пятый».
— А еще, Майкл, Джордж Пэкмен послезавтра устраивает прием в «Ше Виктор», и ты уж обязательно приходи. И еще — в пятницу на чай к Джебби Уэст; она бы тебя непременно пригласила, если бы знала, где искать. Ты в каком отеле остановился — чтобы мы могли прислать тебе приглашение? Да, а устроить свадьбу здесь мы решили потому, что мама разболелась, она тут в лечебнице, да и весь наш клан в Париже. И мама Гамильтона тоже здесь…
Весь клан. Они всегда его ненавидели, все, за исключением ее матери; они противились его ухаживаниям. Какой же крошечной пешкой был он в этой большой игре семейств и состояний! Лоб под шляпой взмок от унизительности того факта, что, хотя Майкл так несказанно несчастлив, его удостоили лишь нескольких жалких приглашений. Он лихорадочно забормотал, что, мол, собрался уехать.
И тут это произошло: Кэролайн заглянула ему в самую душу, и Майкл понял, что именно она увидела.
Потом они расстались. С минуту Майкл шагал стремительно; затем остановился, сделал вид, что разглядывает витрину, и увидел их в дальнем конце улицы — они быстро вышли на Пляс-Вандом, как люди, у которых очень много дел.
У него тоже были дела: забрать белье из стирки.
«Ничего уже не будет как прежде, — сказал он себе. — Она не будет счастлива в браке, а я и вовсе никогда не буду счастлив».
Два ярких года его любви к Кэролайн двинулись по спирали вспять, будто в эйнштейновской физике. Всплыли мучительные воспоминания — прогулки верхом по Лонг-Айленду при свете луны; счастливые дни в Лейк-Плэсиде, где щеки ее были так холодны снаружи, но хранили под кожей тепло; безнадежное свидание в маленьком кафе на Сорок восьмой улице в последние, грустные месяцы, когда стало ясно, что брак их невозможен.
— Да ладно, — произнес он вслух.
Консьерж с телеграммой; тон отрывистый, потому что одежда у мистера Керли несколько поношенная. Мистер Керли редко дает чаевые; мистер Керли, по всем признакам, petit client. [53]
Майкл прочел телеграмму.
— Ответ будет? — поинтересовался консьерж.
— Нет, — сказал Майкл, а потом неожиданно добавил: — Взгляните.
— Печально, очень печально, — посочувствовал консьерж. — Ваш дедушка скончался.
53
Малозначительный клиент (фр.).
— Не так уж печально, — возразил Майкл. — Это значит, что я только что унаследовал четверть миллиона долларов.
Только вот — с опозданием всего на месяц; когда возбуждение улеглось, он почувствовал себя несчастнее прежнего. Ночью, лежа в постели без сна, он бесконечно долго вслушивался в то, как длинный цирковой караван двигался по улице с одной парижской ярмарки на другую.
Уже отгрохотал последний фургон, а углы мебели окрасились пастельно-голубым рассветным тоном, а он все продолжал думать о выражении глаз Кэролайн тем утром — взгляд ее, казалось, говорил: «Ты что, никак не мог этому помешать? Проявить мужество, заставить меня стать твоей женой? Ты что, не видишь, как мне грустно?»
Рука Майкла непроизвольно сжалась в кулак.
— Так вот, я не сдамся до самого конца, — прошептал он. — Удача долго отворачивалась от меня, а вот теперь, похоже, передумала. Любой шанс нужно использовать на полную, до предела собственных сил, и даже если я не верну ее, по крайней мере, когда она пойдет под венец, хоть какая-то часть меня останется в ее сердце.
II
Во исполнение этого намерения он через два дня отправился на вечеринку в «Ше Виктор» — вверх по лестнице и в маленький зал рядом с баром, где приглашенным подавали коктейли. Пришел он рано; в зале был всего один человек — высокий худой мужчина лет пятидесяти. Они разговорились.