Больше чем счастье
Шрифт:
— Как ты доберешься до парома? — поинтересовалась мать. — Ты ошибаешься, если полагаешь, что я повезу тебя на машине. Я не люблю далеко ездить, ты это отлично знаешь, и не поеду.
— Я на тебя и не рассчитываю, — ответила Мелли, стараясь говорить как можно терпеливее. — Сяду на поезд. — Осторожно укладывая Лоретт в теплый мешок и застегивая на нем молнию, она добавила: — Я позвоню сразу, как доберусь, увидишь — все будет в полном порядке.
На ходу чмокнув мать в щеку, она убежала. Разве она преследует его? Нет! Ее беспокойство естественно. Она должна знать, в чем дело. Может, он заболел и не смог позвонить? В таком случае, почему ей не сообщил Жан-Марк? А вдруг он все-таки
В продолжение всего длинного утомительного путешествия Мелли задавала себе один и тот же вопрос — и не находила ни одного разумного ответа.
Дорога обошлась без приключений, хотя несколько раз ей приходилось подолгу ждать. У выхода на паром, на вокзалах, но люди были очень к ней внимательны, когда видели, что у нее на руках грудной ребенок — на вокзалах провожали в теплые комнаты ожидания, на пароме устроили в каюте, и, хотя сама Мелли, конечно, устала, малышка не испытывала неудобств — мирно проспала почти все время в теплом и уютном спальном мешке.
Когда они добрались в Довиль, было десять минут девятого утра.
Тревожась все сильнее, она поспешила к такси, потому что у нее устали руки и болела спина. Повернув в замке ключ, она резко толкнула дверь и оторопела на пороге. Дом был пуст. Пустота бросалась в глаза сразу — в доме не было не только обитателей, но и вообще ничего, кроме стен. В ужасе перебегая из комнаты в комнату, позабыв снять со спины рюкзак и не выпуская из крепко сжатых рук Лоретт, она оглядывала опустевшее помещение — ни мебели, ни ковров, ни штор — исчезло все. Не веря собственным глазам, Мелли стояла там, где совсем недавно была детская Лоретт, и дрожала от страха. Где Чарльз? Услыхав внизу шум и чей-то неуверенный оклик, она бросилась к площадке лестницы. Пожилая дама, хозяйка соседнего дома, стояла в холле.
— Мадам Фонтанель! — окликнула ее Мелли, сбегая по ступенькам вниз.
— Madame? — удивилась соседка. — Что вас тут делать?
— Ищу Чарльза, — прошептала она еле слышно. — Где он?
— Месье Ревингтон?
— Oui. Вы не знаете, э-э — est-ce que vous savez? [27]
Недоуменно пожав плечами, старушка покачала головой:
— Non.
— Мелли?
Резко обернувшись, она увидела Фабьенн и, застыв, наблюдала, как та беспардонно выпроваживает соседку и закрывает за ней дверь. Наконец решившись, она еле выдавила из себя:
27
est-ce que vous savez? — Вы знаете? (фр.)
— Где Чарльз?
— Уехал.
— Уехал?
— Он что, не оставил вам записки? Ну, конечно нет, — ответила она сама на свой вопрос, — иначе вас бы здесь не было.
— Но куда он уехал?
Также неопределенно пожимая плечами, как и соседка, Фабьенн сказала:
— Не знаю. Никто не знает. Просто взял, да и уехал. Отправил вещи на склад, выставил дом на продажу и уехал.
— Да не мог он уехать, не сказав мне! Он бы не уехал без дочки!
— Ой, не будьте так наивны! Вначале роль отца была ему в новинку! Неужели вы всерьез поверили, что такой мужик, как Чарльз, захочет связать себя ребенком?
— Он любит Лоретт!
— Понятно! Она его дочка, но это вовсе не означает, что ему должно быть приятно смотреть на нее и слушать, как она орет сутки напролет!
Онемев от того, что услышала, Мелли протянула ей Лоретт.
— Вот безобразие — улизнуть, не сказав вам ни слова! Неужели не мог догадаться, что вы сюда примчитесь, чтобы узнать, что случилось! — воскликнула она. — Мужчины иногда — настоящие свиньи!
Высвободив руки из лямок рюкзака, Мелли уронила его на пол. Прислонившись к стене, потирая усталые предплечья, она продолжала молча смотреть на Фабьенн. Она плохо слышала то, что та говорила. Мысль ее лихорадочно работала, сопоставляя факты, но Фабьенн продолжила рисовать все более мрачную картину, и она с раздражением перебила ее:
— Прекратите! Чарльз не способен так себя вести.
— Ох, бедняжка — святая простота! — вздохнула та, и ее слова прозвучали вдруг до того сочувственно, до того добродушно, что Мелли стала невольно прислушиваться к тому, что она говорит.
— Я-то его давно знаю, — не умолкала Фабьенн, — познакомились сразу, когда он тут поселился, я к нему прекрасно отношусь, как, впрочем, и все остальные, но что скрывать, мы все знаем, почему он женился, — закончила она быстро. — О, нет, он ни с кем не говорил об этом, Чарльз никогда не откровенничает, но ему нравилось быть холостяком. Нравилась свобода, нравилось заниматься, чем хочется. Он человек непростой и, если требуется, бывает беспощаден. Я знаю, он любит производить впечатление эдакого обаятельного и легкомысленного парня, но уж вы-то должны знать, что на самом деле он другой. И еще, мне кажется, он ужасно нетерпеливый. Иначе зачем он начинает одно за другим новые предприятия? Тут дело не в одних деньгах! В общем, скорей всего, женитьба оказалась очередным предприятием и, естественно, быстро ему надоела. Я уверена, он будет навещать вас время от времени. Ну, может, почувствует себя слегка виноватым, может, попросит прощения, понадеется, что вы его поймете. Но он не тот человек, которого можно приручить, Мелли, вы должны это знать. Вспомните, как он уехал на гонки, когда вам со дня на день надо было рожать!
— Так получилось, потому что… — Не в силах ничего объяснить, да и не желая вступать в разговор, она отвернулась.
— Можете позвонить Дэвиду, если не верите мне, — настаивала Фабьенн, — и он скажет вам то же самое. Думаю, телефон еще подключен. О, я понимаю, вы можете возразить, — продолжала она, несмотря на то, что Мелли продолжала молчать, — скажете, что Дэвиду едва ли можно доверять после того, как он не позвонил вам на прошлой неделе. Но он ни при чем. Это все я. Он не смог дозвониться и попросил меня! Ну а я — я забыла! — пояснила она безмятежно. — Простите меня, пожалуйста!
Мелли молча глядела на эту неприятную ей женщину и была уверена, что она не забыла тогда позвонить, а намеренно вмешалась в чужие дела, чтобы навредить. Наклонившись, Фабьенн подняла с пола телефонный аппарат. Сняв трубку, она послушала с минуту, убедилась, что гудок есть, и набрала номер своего дома.
— Дэвид? Да, это я. — Последовала недолгая пауза — вероятно, Дэвид что-то ответил, и Фабьенн затараторила: — Слушай, произошла кошмарная история. Мелли приехала! Ну да, только что, нет, в том-то и дело, что он ей ничего не сообщил. — Еще одна пауза, и она продолжала: — Может, ты подтвердишь Мелли, что мы действительно не знаем, где он? Боюсь, она мне не верит. Ладно, передаю трубку. — Состроив смущенную физиономию, она передала трубку Мелли и, устроив поудобнее ребенка у себя на руках, ждала.