Больше, чем страсть
Шрифт:
— Я думаю, что мне следует немедленно заняться упаковкой вещей. — Она окинула взглядом скудную обстановку комнаты. — Наверное, Джордж захочет уехать сразу же, как только рассветет.
— Он хотел бы уехать, — пробормотал Генри, — но толку от этого мало. Маргарет внимательно посмотрела на удрученное лицо Генри и спросила: — Отчего же? — Не может. Он не может никуда уехать, потому что его заперли. — Заперли?! — потрясение проговорила Маргарет. — Что вы хотите этим сказать? — Я хочу сказать, что его увели. Маргарет нахмурилась. — Чедвик? — Нет. какой-то генерал, который был тут же, в клубе, когда это произошло. Он сказал,
1
Sharp (англ.) — плутовать, жульничать
— Не один год, — .мрачно предположил Генри. — Вы же знаете, этим политикам только дай поговорить.
— Куда отвели Джорджа? — спросила Маргарет.
— В тюрьму на западной окраине города. Мерзкое, сырое место, по каменным стенам течет вода.
Услышав это, Маргарет испугалась. Джордж не вынесет пребывания в таком месте. Врач, навещавший его во время последней болезни, так встревожившей Маргарет, говорил, что для слабых легких особенно опасны холод и сырость. Она должна вызволить Джорджа из этого места, пока он окончательно не расхворался.
— Может, мне стоит обратиться к британскому послу, как вы думаете? — спросила она.
— Я сразу попытался это сделать, — ответил Арманд, обращая в прах все ее надежды. — Но этот вредный тип сказал, что ради такого нестоящего человека он не рискнет вызвать неудовольствие Чедвика.
«Конечно, посол не станет помогать, — с горечью подумала Маргарет. — Аристократы держатся вместе, и всякий, не входящий в их круг, может идти ко всем чертям. Но ведь должен же быть какой-то способ освободить Джорджа…» И вдруг она вспомнила об оставшейся у нее горстке монет.
— Арманд, а нельзя ли подкупить кого-нибудь, чтобы его выпустили? Тот покачал головой.
— Уже пробовал. Никто не хочет навлечь на себя недовольство генерала или Чедвика. Они согласны только посмотреть сквозь пальцы, если я принесу теплые одеяла и еду. То есть согласны, если мы им заплатим.
Маргарет торопливо открыла свой ридикюль и высыпала почти все деньги в руку Генри.
— Вы позаботитесь, чтобы он ни в чем не нуждался?
— Он нуждается только в одном — выбраться оттуда, — пробормотал Генри, уходя.
Нет, Джордж нуждается в другом — в здравом смысле, подумала Маргарет, потирая лоб, потому что у нее разболелась голова. Она опустилась на стул, откинула голову на спинку и попыталась придумать какой-то план действий, но страх мешал ей. Мысль о бедном Джордже, запертом в сырой камере, приводила ее в ужас. А под этим ужасом таился бессильный гнев. Чедвику вовсе незачем было сажать Джорджа под замок. Джордж ни для кого не представляет никакой угрозы. Он и жульничать-то толком не умеет. Он ведь неплохой человек и от природы наделен способностью различать, что хорошо, а что плохо.
Слишком взволнованная, чтобы усидеть на месте, Маргарет принялась ходить по комнате. Нужно что-то .делать, но ? что? Устроить побег из
Вдруг в голове у Маргарет мелькнула мысль, заставившая ее замереть. Если генерал посадил Джорджа за решетку потому, что этого потребовал Чедвик, стало быть, генерал и освободит Джорджа, если того потребует Чедвик.
Она тяжело вздохнула. Это предположение выглядит вполне резонным, но осуществимо ли оно? К каким аргументам может она прибегнуть, чтобы убедить Чедвика освободить Джорджа? Сострадание к пожилому человеку? А если она пообещает увезти Джорджа из Вены, как только его выпустят? Может быть, это подействует? Если же нет…
Маргарет попыталась преодолеть усиливающееся чувство страха. Она не может бросить Джорджа на произвол судьбы, Она не только любит этого человека, но еще и обязана ему: стольким, что никогда не сумеет полностью ему отплатить. Она должна найти какой-то способ и добиться его освобождения.
— Проклятие! — Филипп шагал по дорогому восточному ковру в своем кабинете, и каблуки его блестящих высоких сапог оставляли слабые вмятины на ворсе. Он быстро дошел до другого конца кабинета и резко повернулся к человеку, стоящему у письменного стола. — Не могут ли ваши сведения быть неверны? — спросил Филипп.
Месье Дюпре покачал головой; он явно был огорчен тем, что принес дурные вести.
— К сожалению, нет, милорд. Я сам проверил все факты, и от них никуда не деться. Любовник леди Хендрикс бросил ее с дочерью через десять месяцев после того, как они уехали из Англии, Произошло это в монастыре Пречистого Сердца Девы Марии. Он сказал добрым сестрам, что вернется за ними, когда миледи родит дитя, которое носит под сердцем. К несчастью, леди Хендрикс умерла при родах, и младенец тоже — девочка умерла от лихорадки спустя несколько месяцев.
Филипп рассеянно потер подбородок, пытаясь отыскать в сообщении месье Дюпре слабые места.
— А ваш осведомитель не мог вам солгать?
— Мои сведения получены от самой матери-настоятельницы. Я очень сомневаюсь, чтобы она могла солгать. И еще она дала мне вот это для передачи отцу девочки. И он протянул Филиппу пакет, который держал в руках. Филипп выложил содержимое пакета на стол. Там оказалось несколько сложенных листков бумаги и золотой медальон. Филипп взял его и принялся рассматривать при теплом свете свечей. Его охватило гнетущее чувство поражения — oн узнал герб Хендрикса.
— Мать-настоятельница сказала, что это было у девочки на шее, когда они приехали. Она сохранила медальон, чтобы отдать его тому, кого они считали отцом девочки, когда он вернется.
— Нельзя строить никаких планов, рассчитывая на женскую верность, — сказал Филипп. — Я так понял, что любовник леди Хендрикс больше не вернулся?
Месье Дюпре покачал головой.
— По словам матери-настоятельницы, никто ни разу не осведомился ни о леди Хендрикс, ни о девочке. Вряд ли этому следует удивляться. Это маленький монастырь неподалеку от Клюни — города в восточной части центральной Франции. Если бы не дотошность одного из моих сыщиков, я ни за что не добрался бы до истины. Жаль только, что я не смог доставить вам, милорд, более приятные сведения.