Большей любви не бывает
Шрифт:
— Да что это с вами?
— Твой брат записался в добровольцы. — Эдвина произнесла это так, словно обвиняла Филипа в убийстве.
Несколько секунд Джордж молчал. Затем его глаза зажглись восторгом. Забыв об Эдвине, он шагнул к брату и крепко хлопнул его по плечу.
— Здорово, старина! Дай им жизни! — Внезапно он вспомнил про Эдвину, а та шагнула к братьям и резким движением отбросила назад свои длинные волосы.
— А что, если ему дадут жизни, Джордж? Что, если все выйдет наоборот? Если убьют его? Что тогда? Ты тоже будешь
И что ты станешь делать? Тоже отправишься туда «дать им жизни»? Подумайте об этом, вы, оба! Подумайте, что вы делаете. Прежде чем предпринимать что-либо, подумайте о семье, о том, что будет с нами. — Она прошла мимо них, обернулась к Филипу и не терпящим возражений тоном заявила:
— Я не отпускаю тебя, Филип. Скажешь, что не подумал. Я не пущу тебя на эту бойню.
Хлопнув дверью, Эдвина взбежала по ступенькам в свою комнату.
Глава 19
— Почему Филип приехал домой? — спросила Алексис, расчесывая волосы кукле. — Его выгнали из университета?
Фанни и Тедди тоже были в недоумении. Эдвина молча кормила их завтраком.
Накануне вечером двое старших братьев ходили в клуб, где любил бывать их отец, наверняка они встретили там Бена, но она еще не успела спросить Филипа, о чем они говорили.
— Филип соскучился без нас, вот и приехал. Эту фразу она произнесла очень серьезно и не стала развивать тему дальше. Но по ее лицу даже Тедди понял, что Эдвина что-то от них скрывает.
Дети позавтракали. Эдвина поцеловала каждого и отправила в школу, а сама пошла в сад, чтобы подобрать валявшиеся в траве розы. Она совсем забыла о них, и цветы завяли, но теперь это не имело никакого значения.
В свете последних событий все утрачивало смысл. Она пребывала в полной растерянности, но знала, что сделает все, чтобы остановить Филипа. Он не имел права вот так взять и уехать, чтобы бросить их, а самое главное — рисковать своей жизнью.
Эдвина отнесла розы в дом и собиралась уже позвонить Бену, чтобы обсудить возникшую ситуацию, но тут в комнату вошел Джордж. Как всегда, он опаздывал в школу, и она уже собиралась отругать его, но посмотрела ему в глаза и замерла на полуслове. Еще немного — и он будет совсем взрослым, как Филип.
— Ты действительно станешь удерживать его, Вин? — Слова прозвучали спокойно, грустно, словно Джордж, сомневаясь в бессмысленности такой попытки, понимал, что разговор необходим.
— Да, стану! — Небрежно ткнув розы в вазу, она сердито посмотрела на него. — Сначала он должен был посоветоваться со мной.
Джорджу следовало осознать, что эти слова относятся и к нему тоже. Нет, она не потерпит такого ни от одного из них, а ведь Джордж достаточно горяч, чтобы отправиться в Европу вслед за братом.
— Не надо, Вин. И папа не одобрил бы тебя. Он считал, что нужно отстаивать собственные убеждения.
Она посмотрела на него исподлобья и, отчеканивая каждое слово, произнесла:
— Отца
— Я остаюсь с вами, — сказал негромко Джордж, но она лишь покачала головой.
— Ты скоро уедешь в Гарвард.
Учеба в Гарварде считалась семейной традицией, и Джорджа уже зачислили на первый курс. Она вовсе не собиралась держать их возле своей юбки, но просто не хотела, чтобы их убили.
— Не вмешивайся, Джордж, — предупредила Эдвина. — Это наше с ним дело.
— Отнюдь нет, — сказал он, — это его личное дело. Ему решать, стоит ли отстаивать собственные убеждения. Тебе и самой не понравится, если кто-то станет делать это за него, Вин. Он должен поступать по совести, даже рискуя причинить нам боль. Я понимаю Филипа, и ты должна понять его тоже.
— Я ничего никому не должна. — Она резко отвернулась, чтобы скрыть слезы, и сказала:
— Иди, а то опоздаешь.
Джордж неохотно пошел к двери. В холле он встретил Филипа.
— Как она? — шепотом спросил тот. Вчера братья проговорили до поздней ночи.
Филип не изменил своего решения. Он должен ехать.
— По-моему, плачет, — шепнул Джордж в ответ.
Он махнул брату рукой, улыбнулся и выскочил за дверь. Он опять опаздывал, но теперь это не имело никакого значения. Учеба почти завершилась. Скоро последний звонок, а в сентябре — Гарвард. Школа существовала лишь для того, чтобы встретиться с друзьями, пофлиртовать с девчонками — словом, хорошо провести время до обеда. Ему нравилось ходить в школу, но он никогда не был прилежным учеником вроде Филипа.
Жаль, конечно, что брат уходит на фронт, но Джордж не сомневался, что Филип прав, а Эдвина — нет. Будь жив их отец, он сказал бы Эдвине то же самое, но его, к сожалению, не было. А Филип уже взрослый и ведет себя как настоящий мужчина.
Чуть позже Филип нашел Эдвину в саду и попытался продолжить разговор с ней, но она яростно полола сорняки и притворялась, будто ничего не слышит. Потом, повернувшись к нему, она откинула с лица волосы. По ее щекам текли слезы.
— Если ты не ребенок, так веди себя, как подобает мужчине, и останься с нами. Из-за тебя я пять лет возилась с этой проклятой газетой, так что же мне делать теперь? Забыть о ней?
Газета была совершенно ни при чем, и они оба понимали это. На самом деле она хотела сказать, что боится. Так боится, что не может даже думать об отъезде брата, и сделает все, чтобы не пустить его в Европу.
— Газета может подождать. Дело не в газете, ты и сама это прекрасно понимаешь.
— Дело в том… — Она хотела привести новые аргументы, но язык не слушался ее.
Филип стоял перед ней такой сильный, молодой. Господи, сколько надежд связывала она с ним! Он не сомневался в собственной правоте и хотел, чтобы она поняла его, но это было выше ее сил.