Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал…

Звягинцев Василий Дмитриевич

На флотах подобная практика применяется повсеместно, особенно у подводников, но в военно-полицейских частях даже при намёке на необходимость подобных тренировок на любого, предложившего такое, посмотрят, как на опасного идиота.

Сейчас для каждого бойца и младшего командира возможна только спонтанная очаговая оборона с надеждой на прорыв из окружения, причём тоже «на бога» или – «на шару», как говорят блатные. Боеприпасов много, в развалинах старых, в два шлакоблока или три кирпича сложенных зданий, с глубокими подвалами, держаться можно не одни сутки. Вот только вспомнился подполковнику старый еврейский анекдот: «Кому это надо и главное – кто это видит?»

Впрочем,

пусть отстреливаются до последнего. Сам Батарчук давно (уже минут двадцать назад) поставил крест и на своей уникальной, лучшей в России части (не зря придумана присказка насчёт «хрена с винтом), и на собственной военной карьере.

Вопрос только в одном – сдаться сейчас, предъявив в качестве «выкупного платежа» этих двух идиотов, и до конца косить под честного служаку, выполнявшего приказы людей, облечённых доверием «верхней власти», или всё же попробовать бежать вместе с ними? То, что его поставили на должность три дня назад, фактически снимало все вопросы будущих следователей.

«Ничего не знал, ничего не видел, приехавших «эмиссаров» сначала пытался вразумить, а потом «перешёл на сторону законной власти».

Приличная отмазка, а на что дальше жить? Вот поэтому (пока) лучше играть второй вариант – вывести господ начальников в безопасное место за очень приличный куш, а уж потом…

И за тот и за другой варианты доводов имелось примерно поровну. Да, при прорыве выше шанс погибнуть, но зато можно прямо сейчас, никуда не заезжая, гнать и гнать, не останавливаясь, хотя бы до Адлера. А там Гнедин через Псоу переведёт, под стволом у затылка назовёт номера счетов или карточки банковские отдаст. Не все и не всё, зачем наживать врагов? Батарчук на самом деле был скромным, незлым человеком, почти лишённым «фантазии». Миллион, нет – два миллиона «евриков» наличкой, и всё, и исчез навсегда неудачливый полководец и политик Батарчук с его мечтой о генеральских погонах. Зато хоть поживёт следующие двадцать-тридцать лет как белый человек. Тем более в командирском сейфе штаба хранился ещё миллион, для расплаты с личным составом. Это уж точно законный куш подполковника.

Над головой грохнула, воткнувшись в бетонный блок междуэтажного перекрытия, кумулятивная граната. Посыпалась штукатурка с потолка, свистнули над головой осколки. Чуть бы ниже – и «нет ни слёз, ни воздыханий, но жизнь вечная».

Подполковник ощутил тычок в бок. Повернулся. Фёдор Давыдович держал в руке нормальный такой пистолет, крупнокалиберный и многозарядный, не дамскую хлопушку.

– Смотри, если мысли дурацкие появились – быстренько забудь. Я сдаваться не собираюсь и тебе потроха вышибу. Меня совсем близко охрана ждёт, я её с собой не потащил, и правильно сделал. Думай, как выбираться будем. Тогда заплачу…

Организатор с самого начала правильно решил – что толку от четырёх личных «бодигардов» в расположении хорошо вооружённого батальона? Помочь не помогут, а если что – без толку пропадут, лишив хозяина последнего шанса. Он и оставил их в маленькой частной придорожной гостинице, в полукилометре от съезда с межрайонной асфальтовой двухполоски на ведущую к базе, перекрытую шлагбаумом бетонку.

Телохранителей он подобрал с умом – двое мужчин и две женщины, изображающие пары, но едва ли семейные. Просто выбрали люди для любовных утех захолустный тихий уголок, где даже случайно невозможно попасть на глаза знакомым, и радуются жизни. Вот они, в случае если удастся до них добраться, вывезут грамотно, защитят от дорожных патрулей и примитивных инстинктов соратников.

– Думать тут нечего, – ответил подполковник, пальцем отодвигая ствол от своего «солнечного сплетения». –

Я же сказал – броском до бэтээров, и по газам напрямик. Есть у меня подобие тропы. Кто не знает – не найдёт и днём. Единственный шанс. Ну а напоремся – тут…

Уточнять Батарчук не стал, чтоб не накликивать.

– Ну так и пошли, раз без вариантов.

Нужно сказать, что Фёдор Давыдович отнюдь не походил на мягкотелого, мгновенно расклеивающегосяпри серьёзной угрозе бухгалтера, пусть и крайне высокопоставленного. Его поведение и днём, и сейчас, говорило о противоположном. На ниве финансов и конспирологии он подвизался оттого, что так карта леглав далёкие уже девяностые годы. Но с тем же успехом этот человек мог и смотрящимза всем столичным регионом стать, а веков пять-шесть назад экспедицию на поиски Эльдорадо возглавить вместо Кортеса. Ещё вчера утром он видел себя не ниже чем премьером или председателем Госдумы, в зависимости, какой тип правления в России покажется предпочтительнее. И на каком посту интереснее и выгоднее будет потрудиться.

А вот теперь придётся бежать, рискуя головой, почти что как персонажу какого-то старого фильма – по неограждённым крышам восьмиэтажных домов, отстреливаясь из «маузера». Ах да, «Тарантул» тот фильм назывался…

Все трое, выждав паузу в сплошном огне, выбрались из дома, залегли за крыльцом.

Стрельба несколько стихла, велась теперь нападающими не на сплошное подавление, а на выборочное уничтожение – по опорным пунктам, пулемётным гнёздам, по перебегающим людям. Но, судя по всему, до рассекающих очаг обороны и блокирующих отдельные узлы сопротивления ударов дело пока не дошло. Командующий операцией явно не хотел жертвовать своими людьми, а подхода к «зубрам» подкреплений он справедливо не опасался. Неоткуда было этому подкреплению взяться. Не Зеленоградская же милиция кинется на звуки серьёзного, минимум полкового масштаба боя и не МЧС.

Сотрудники во взводе управления штаба «зубров» подобрались дисциплинированные и с выдержкой. Вся эта «историческая реконструкция штурма Рейхстага» не заставила их поддаться эмоциям, вмешаться в бой, кинуться, в конце концов, на выручку своего командира в накрытом зверским огнём здании. Был приказ сидеть и ждать приказа – вот и сидели, правда сняв оружие с предохранителей и заведя моторы. Когда станет понятно, что командира нет и другого приказа не будет, – тогда своей судьбой и озаботятся.

На четвереньках, вслед за подполковником, «кандидаты в Наполеоны», уподобившись «живым псам», несравненно лучшим, чем «мёртвые львы», добежали до первой машины. Батарчук рукояткой пистолета постучал в нижнюю бортовую дверцу. Та с лязгом откинулась.

– В какую садиться будем? – вдруг спросил Фёдор Давыдович, пришедший в себя и вновь начавший мыслить стремительно и остро. Существенный, кстати, задал он вопрос. Потом очень обидно будет, если сейчас не угадаешь. Правда, если «тандемная» граната хорошо попадёт, и узнать не успеешь, что проиграл в «русскую рулетку».

– В эту и сядем, – ответил Батарчук. – Вторая и третья дадут огоньку по курсу и флангам, а мы на полном ходу, тишком, и фар включать не будем, джипиэс проведёт…

– Есть смысл, – согласился Гнедин. Этим маневром экипажи машин прикрытия вроде как выставлялись на убой, а на самом деле – кто его знает? Если противник логически мыслит – может и по первой машине ударить. Но всё же нормальные солдаты, скорее всего, мысля правильно, но стандартно, откроют огонь по средней машине ордера.

– Ну, вперёд, с Богом! – со всей истовостью перекрестился Фёдор Давыдович.