Большие часы
Шрифт:
Мистер Клосмейер посмотрел на Страуда с возросшим интересом, а остальные уставились на меня, точно впервые убедились, что я действительно художница.
— Не выпьете ли чего-нибудь, мисс Паттерсон? — любезно предложил убийца.
Он улыбался, но я видела, что это лишь отчаянная имитация улыбки.
Я сглотнула слюну, язык был шершавый и сухой, и не смогла сдержать хриплого рычания, похожего на смех. Я-то знала, что никакой это не смех, а чистой воды истерика.
— Где, черт побери, мой «Этюд об Основах»? Тот самый, что ваш вшивый журнал
Страуд побледнел и ничего не ответил. Лица остальных не выражали ничего. Мистер Клосмейер сказал Страуду:
— Я сказал мисс Паттерсон, что мы, возможно, поможем ей заполучить картину обратно. — И терпеливо разъяснил мне: — Я не говорил, мисс Паттерсон, что картина у нас. Я хотел только сказать, что найдем картину, как только заполучим этого человека.
— Вы ее найдете? — спросила я, в упор глядя на Страуда. — Я-то думаю, что она уничтожена.
Что-то дрогнуло в его застывшем лице.
— Нет, — сказал он наконец. — Не думаю, мисс Паттерсон. У меня есть все основания полагать, что ваша картина в целости и сохранности. — Повернувшись к столу, он снял трубку телефона. И при этом устремил на меня такой взгляд, не понять который было просто невозможно. — Мы ее добудем, — сказал он. — Если, конечно, все у нас получится как надо. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Да, — ответила я. Черт с ним. Он меня шантажировал. А ведь это я должна была шантажировать его. А я так и сделаю. — Да уж лучше бы она была в целости и сохранности. Как я понимаю, теперь она стоит много тысяч долларов.
Он кивнул.
— Мы такого же мнения. А теперь, чего бы вы хотели выпить?
— Мисс Паттерсон любит мускатель, — подсказал мистер Клосмейер.
— Водки! — заорала я. Какая мне разница, за что он убил ту женщину. «Злоба» в сохранности, «Основы», я думаю, тоже, и теперь они и в самом деле стоят кучу денег. А если «Основы» все-таки уничтожены, я всегда смогу сказать свое слово. Кроме того, он высоко ценил и собирал мои картины. У него их, видно, не меньше дюжины.
Не так-то просто сидеть в одной комнате с убийцей. И в то же время помнить, что на людях надо хранить достоинство.
Джордж Страуд-10
Я проснулся довольно рано на кушетке, которую велел принести в свой кабинет, надел ботинки и галстук, единственные предметы одежды, которые снимал на ночь, и еще в сонном дурмане сел за стол.
На часах было начало девятого. Сегодня — решающий для меня день. Я еще не знал, как с ним совладаю. Но знал, что день мой настал. Полиция завершит проверку в Олбани. И кто-нибудь додумается до идеи прочесать здание.
Все могло кончиться и вчера — почему этого не случилось, я до сих пор не понимаю. Когда в мой кабинет вошла эта самая Паттерсон, я подумал, мне конец. Впрочем, я догадывался, почему она не опознала меня: я дал ей понять, что не уничтожил картину, и пригрозил, что успею это сделать, если она меня выдаст. Забавный народ эти художники. Я содрогнулся при мысли о том, как я был близок к тому, чтобы
Когда я нажал кнопку, вызывая посыльного, никто не отозвался, но в конце концов я дозвонился до аптеки в первом этаже. Мне прислали бутерброд и кварту черного кофе. В кабинете Роя несли предутреннюю вахту Гарри Слейтер и Элвин Дили.
Незадолго до девяти начали собираться остальные. Леон Темпл, Рой, Энгланд, Дон и Эдди пришли почти одновременно.
— Почему вы не идете домой? — спросил меня Рой. — Сейчас вам тут вроде и делать нечего.
— Я останусь здесь, — сказал я, покачав головой.
— Хотите дождаться завершения?
— Вот именно. Как дела внизу?
— Забиты все щели, — сказал Леон Темпл. — Майка только что сменил Фил Бест. Там у нас вся ночная смена от Ван-Барта и несколько человек из охраны. Я просто не понимаю.
Вот оно. Я почуял, к чему идет дело.
— Чего не понимаете? — спросил я.
— Почему этот тип не вышел. Какого дьявола. Он здесь, но где именно?
— Может быть, он улизнул, прежде чем мы сомкнули кольцо, — предположил я.
— Исключено.
— Может, он просто вошел в одну дверь, а вышел в другую, — продолжал я спорить. — А может быть, заметил, что за ним следят.
— Нет, — отверг мое предположение Леон. — Швейцар шел за ним до самого лифта. Он вошел в скоростной. И мог оказаться где угодно выше девятнадцатого этажа. Как я понимаю, он где-то здесь, в нашей организации.
— Что же мы теперь можем сделать? — спросил Энгланд.
— Он появится, — сказал я.
— Я думал, что для нас важно время, Джордж, — напомнил мне Рой.
— Да, конечно.
— А мне пришло в голову, — сказал Леон, — что, если он не объявится… — (Так. Значит, это будет Леон Темпл. Я молча посмотрел на него.) — …мы могли бы взять тех, кто может его опознать, людей из охраны здания, несколько наших сотрудников и обойти все помещения снизу доверху. Заглянуть в каждую комнату. И дело будет сделано. Это займет часа два, зато мы узнаем, кто он такой.
Я сделал вид, что обдумываю его предложение. Плохо, конечно, что эту мысль высказал не я. Наконец я кивнул и сказал:
— Это уже нечто.
— Значит, так и сделаем?
Если я буду знать, где в тот или иной момент находятся свидетели, которые могут меня опознать, если мне будут сообщать о переходе с этажа на этаж и из одной комнаты в другую, еще возможно будет поискать выход. Игра не кончена, пока не раздался финальный свисток судьи.
— Начинайте, — скомандовал я. — Леон, руководите операцией. И я хочу, чтобы вы извещали меня обо всех ваших передвижениях. На каком вы этаже, в каком направлении движетесь и куда направитесь потом.