Большие гонки

Моран Дэниел

– ...а ты кому-нибудь доверяешь до конца?
– договорила Каллия.
– Ну, чтобы от всего сердца?

Трент почувствовал что-то вроде шока. Кое-как справился с оторопью и признался:

– Вообще-то у меня есть девушка на Земле.

– Тогда ты должен понимать!
– назидательно произнесла Каллия.
– Если Домино прикажет мне сменить цвет глаз, я даже спрашивать не буду, зачем. Значит, так надо. А ты как считаешь?

Трент немного растерялся:

– Я считаю, что можно и поинтересоваться. Впрочем,

оставим этот разговор. Я вот о чем хочу спросить...

– Спрашивай о чем угодно, Трент. Я вся как на ладони.

– Ты состоишь в «Эризиан Клау»?

– Конечно, - не моргнув глазом ответила Каллия.
– А что, это может помешать?
– вдруг забеспокоилась она.

– Ты давала клятву посвятить свою жизнь борьбе с Объединением?

– Да, - гордо вскинула голову девушка.

Трент некоторое время молчал - в буквальном смысле собирался с мыслями. С подобным «чудом природы» ему еще не приходилось иметь дело.

– Я никогда не встречал ребят из Когтей. Хотя нет! Был у меня друг, считай, мой лучший друг. Он проповедник в Храме Эрис в Столичном городе, что на Флашинг-авеню. Знаешь такого?

Каллия Сьерран неопределенно пожала плечами.

– Тогда скажи, что у вас на первом месте - Коготь или Эрис?

– Это бессмысленный вопрос, Трент.

– Проповедники, служители Эрис, утверждают, что всякая жизнь священна.

– Когти утверждают то же самое!
– охотно подтвердила Каллия. Ее взгляд даже не затуманился.
– Наши жизни бесценны в той же мере, что и жизни наших врагов. Выбор здесь простой. Когда нашим жизням угрожают враги - а это случается сплошь и рядом, считай, каждый день, - мы должны поступать так, как мы должны поступать.

Трент задумался. Ответ был замысловатый, но честный и бесхитростный:

– Каллия, ты должна дать мне слово.

– Конечно, Трент. О чем бы ты ни попросил.

– Как только мы приступим к операции, ты лишаешься права применять оружие. Ты не имеешь права убивать. Даже миротворцев.

На какое-то мгновение в ее взгляде отразилось недоумение, смешанное с обидой. Но уже в следующий момент взор ее прояснился, и Каллия энергично закивала:

– Даю слово. Лан тоже не будет возражать. Могу поговорить и с Евгением Сергеевичем.
– Она сделала паузу, потом неуверенно проговорила: - Знаешь, боюсь все-таки, что Евгений Сергеевич захочет узнать, почему нельзя применять оружие против миротворцев?

Трент, до сих пор пребывающий в позе лотоса, был явно озадачен последним вопросом. Когда она успела связаться с Ланом, тем более с каким-то Евгением Сергеевичем? Ну и имечко, язык сломаешь. Как же поддерживается связь с этим Коримком?

– Ты же сама сказала, что для тебя это условие не имеет значения?

– Для меня - да.
– Каллия пожала плечами.
– Домино приказала мне беспрекословно выполнять все, что ты потребуешь от меня. Но от Евгения

Сергеевича никто ничего подобного не требовал!..

26

Как позже выяснилось, Домино сняла для них номер в расположенной за пределами городского купола гостинице, которую содержал человек, близкий по убеждениям ей и ее товарищам. В номере было пять комнат. Трент первым делом обошел их все, осмотрел каждый угол. При этом коробочка была у него под рукой. Дело в том, что жучок он мог отыскать теперь и без помощи какого-либо устройства, однако помешать его работе или вывести его из строя должен был Джонни Джонни. К его удивлению, жучков в номере не оказалось. По-видимому, дисциплина у Когтей была на высоте.

В номере была большая гостиная, а также четыре спальни- одна для Трента, вторая для Каллии и ее брата Лана. Две других, как объяснила Каллия, для Евгения Сергеевича Коримка и для семерых биокопий, которых должны были доставить со дня на день. В просторной гостиной в углу примостилась небольшая кухонька. Здесь также было широкое окно, из которого открывался вид на Джексон-таун - точнее, на городской купол, так ярко игравший на солнце, что его сияние почти скрадывало абрис городских построек.

Вечером Каллия пожелала Тренту спокойной ночи и отправилась в свою спальню, которую она делила с младшим братом.

Трента разбудил яркий свет и запах хорошего кофе. Комната, в которой он ночевал, была просторной и неплохо обставленной. Здесь стояла кровать, подле нее кресло, у противоположной стены рабочий стол. На столе компьютер, он был выключен. Из-за стола выглядывали уголки двух чемоданов, с которыми Трент прибыл в Джексон-таун и которые перед вылетом сдал в багаж.

В ногах на постели сидел молоденький парнишка и потягивал кофе. На нем был надет шоколадного цвета боевой ком­бинезон в обтяжку, который обычно носят сотрудники охранных служб. Он не мигая смотрел на Трента, глаза у него были небесно-голубого цвета. Годков ему было шестнадцать, а может, семнадцать. Волосы длинные, темные, стянутые в хвостик на затылке. На подбородке ни намека на щетину. По-видимому, он еще ни разу не брал в руки бритву.

– Доброе утро, - приветствовал его юноша, когда Трент открыл глаза.

– Доброе.

– Ну и горазд же ты дрыхнуть!

Трент рывком сел на кровати, коротко глянул на него и произнес:

– В 3.38 утра ты заглянул в дверь моей спальни, двадцать две секунды стоял на пороге, после чего ушел. В 6.12 вновь вошел в эту комнату, уселся в кресло и провел в нем четыре минуты и восемь секунд. В 9.05 явился опять, принес мой багаж и поставил возле стола. Затем потоптался у моей кровати, пробормотал что-то вроде «ну и лежебока» и что я «горазд дрыхнуть» и удалился. Сейчас 9.22, и ты сидишь на моей кровати почти четыре минуты.