Большие различия
Шрифт:
– Пути Господни не исповедимы! – говорит седовласый священник. – Но ведьмам нет места в мире того, кто создал нас по образу и подобию своему. Они сами сознались в злодеяниях – и теперь умрут.
Старуха привязана верёвками к столбу, а рядом с нею стоит Арыся. Иван уже порывается спасти возлюбленную, но тут видит атамана, подбегающего к месту действа. Толпа ревёт:
– Ведьма! Проклятая ведьма! Таких гноить надо!
– Остановитесь! Что же вы делаете, ироды?
– Ты осторожнее со словами, мужик! – говорит один из чужих солдат.
– Мужик? Да ты хоть знаешь,
Он подбежал к Арысе, достал нож из-за пазухи и начал освобождать дочку.
– Ты тоже якшаешься с тёмными силами? – спрашивает священник.
– Ты! Да как ты можешь! – казак бежит в сторону старика, но тот ловким движением руки достал мушкет и метко выстрелил. Белая рубашка в миг стала алой, и атаман упал.
– Кто ещё хочет противостоять правосудию?
– Знаешь, кудой тебе засуну твоё правосудие! – кричит кто-то из толпы. Иван присмотрелся – это же Степан, женишок Арысин. Ещё один выстрел – и ещё одна бессмысленная смерть. А народ замолчал вдруг. А что они скажут супротив армии? Тем более, мало кто расстраивается, когда убивают атаманов. Про них же люд говаривает, что добро прячут в подвалах и под подушками. Таких если Бог наказывает – то за дело!
Священник машет головой – и солдат сбивает пенёк под ногами Арыси. Верёвка натягивается всё сильнее, и она жадно хватает, что есть силы, воздух. Бесполезно. Иван хочет подбежать, но спотыкается и падает на землю. А потом всё окончено. Слёзы текут по щекам. Он ревёт, как пёс, но это не помогает. Панас поднимает его за ворот рубашки и куда-то тянет. Он отнёс его домой.
– Остынь, друг. Её не воротишь, а себе жизнь поломаешь.
Жизнь поломаешь? Разве может быть что-то хуже, чем произошло?
Какое-то время Иван лежит, уставившись в потолок. Но потом в голове возникают сами собою слова, которые ему в последней встрече сказал Тристан.
– Эта книга особенная. Она может истребить целое войско. Она может и оживить павшего товарища.
Точно! Убить вражеское войско. И оживить мёртвую. Ведь логично – как ещё может быть? Иван разжёг свечу и начал читать.
Тем временем пришлый священник перерыл дом атамана вверх дном, но так и не нашёл то, чего искал.
– Кто ещё читать может? – гневится святой отец.
– Дык, поп Лаврентий да Ивашка-кузнец, поди, только и могут. Из живых.
***
Дверь в Ивашкину избу со стуком падает оземь. Глаза священника вмиг алчно вспыхнули, когда он увидел книгу. Но потом он понял, что происходит, и на его лице застыл ужас.
Иван читает:
–Et inimici mei: non potest quisquam manum aut pedem otsepeneyut.
(Пусть мои враги оцепенеют и не смогут пошевелить ни рукою, ни ногою)
–Остановись, кузнец, не делай этого! – говорит ему священник. Он пытается преодолеть те несколько шагов, что отделяют его от книги, но тщетно. Ноги его приросли к земле, как будто их окутали корни неизвестного дерева. А Иван продолжает читать:
– Ignis Spiritus, Dzhefal hortorque. Spirit River Ride, hortorque. Spiritus Telluris Terra hortorque. Spiritus caelo meum. Clamo ad te, magne, sic ut sitis mei. Eripe me, et da mihi vitam, copiis ita adversus hostes superare poterat. Seth demon obscura nocte ego vocabo. Vis magna Maledictus qui me malum facere ausus est, sit ipsa essentia illa. Amen.
(Дух
Комнату вдруг наполнил рой мошек, мух и саранчи. Они облепили тела незваных гостей. Солдаты истошно закричали, а священник, что есть мочи, отбивался серебряным крестом. Но для того, у кого нет настоящей веры, крест – просто кусок серебра. Он не имеет силы для отступников. Из гнойников показались личинки мух.
Иван только теперь понял, что натворил. Но было уже поздно. Где-то в глубине его сознания он услышал зловещий смех.
– Спасибо, Ивашка, что подарил мне ещё одну жизнь. А то тело Тристана износилось за годы, что он служил мне.
Тело парубка начало покрываться шерстью. На руках появились когти. Стоит дотронуться языком зубов, как чувствуются длинные зубы.
И злоба. Небывалая, всепоглощающая. Выходя на улицу, он увидел того самого солдата, который повесил Арысю. Зверь бросается на него и разгрызает горло. Сладкая кровь стекает в горло. Вдоволь напившись, он идёт туда, где убили Арысю. Читает несколько слов – и она открывает глаза. Она вся такая холодная и синяя. Из её рта падает несколько личинок. Но Иван по прежнему любит её. Он целуют убитую в лоб и шепчет:
–Здравствуй, родная. Прости, что я долго.
В глубине души Иван сопротивляется тому, что творит. Но не в силах остановить того, кто взял под контроль его разум. Он превращает дома в руины. Дети и женщины кричат. Мужья вгоняют в него колья. Поп Лаврентий шепчет какую-то молитву. Но ему на них плевать.
Крики стихли лишь тогда, когда вдали запели петухи. Он начинает куда-то бежать.
– Куда? Зачем? – спрашивает он у другого себя.
– Рассвет! Я ненавижу свет солнца.
Иван собирает остатки внутренних сил, чтобы остановиться. Он ударил кулаком, и одно из зданий развалилось на кусочки. Огромный камень придавил его ноги. Пусть теперь Тристан попробует скрыться! Нельзя позволять, чтоб тебя кто-то контролировал!
Лишь первый луч солнца прикоснулся кожи, как Иван почувствовал ужасную боль. Рука покрылась волдырями. Но потом он раскрыл рот, и оттуда вылетел рой мошек. И свобода – больше никто не сидел в его голове.
***
Ночью кто-то шёл по разрушенному селу.
– Помогите! Спасите меня! – крикнул Иван. Без помощи он не сможет освободиться из-под глыбы, что придавила его.
К нему подошла Арыся и сказала замогильным голосом, в котором можно узнать Тристана-отшельника:
– Меня не так-то просто победить!