Большое кольцо
Шрифт:
Но все эти мимолетные мысли немедленно заслонила куда более важная: пока тут суд да дело, надо срочно переправить отснятую Эммой кассету к Славке, чтоб ее быстренько проявили и отпечатали снимки. Интересно, чего она там наснимала?..
Костя в самом деле был сердит, ибо телефон в кабинете Турецкого не отвечал, а Клавдия Сергеевна в недоумении разводила руками: только что был — и вдруг исчез.
А речь шла о том, что положение Александра Борисовича в данном расследовании весьма проблематично. В том смысле, что он вообще не имел права в нем участвовать по закону. Но ведь и соединять в одном производстве дела, связанные с провокацией, устроенной Рустаму Гусарову и с похищением Ирины Генриховны, а уж тем более с прекращенным
Словом, начали обговаривать план уже конкретных мероприятий.
Чтобы не попасть впросак, в Уборы надо немедленно направить оперативников для выяснения местонахождения господина Саломатина. Задействовать в операции сыщиков Дениса Грязнова не получится. Во-первых, свою работу они уже сделали — джип отыскали, а во-вторых, сотрудники «Глории», уже больше из уважения к Александру Борисовичу и чтобы поставить на деле жирную точку, в настоящий момент ищут гараж Сафиева, где — не исключено — может находиться и машина Рустама. А почему нет? Папа подарил, пусть папа немного и раскошелится. А Хасан Гусаров — человек небедный. Вот поэтому в Уборы и должны отправиться именно Славкины сыщики, так как обыск необходимо проводить обязательно в присутствии самого Саломатина. И когда уже процесс пойдет, вот тут и подъедут Турецкий с Ириной Генриховной, которой будет предоставлена возможность назвать имя и отчество человека, продержавшего ее взаперти целую ночь. А пока у Александра Борисовича оставались две проблемы — одна личного порядка, другая — все по тому же делу Гусарова. Надо было сорвать в буквальном смысле Ирину с занятий, и не меньше чем на полдня. Что весьма чревато — с ее-то характером и обязательностью! И кроме того, истекал срок, отпущенный Турецким Николаю Сафиеву. И тут уже он не собирался проявлять к подследственному никакого снисхождения…
Пока заседали у Кости, Клавдия Сергеевна отправила курьера на Петровку, 38, со срочным заданием Александра Борисовича. И когда Турецкий вернулся наконец в свой кабинет, чтобы позвонить и предупредить Ирину, а после мчаться в Бутырки, раздался звонок от Грязнова:
— Саня, я сперва не понял срочности твоего заказа, но мне сейчас принесли картинки… Саня, это нечто! Если бы, к примеру, вдруг адвокаты тех больших боссов взялись доказывать, что их клиенты между собой находятся в состоянии судебного противостояния, я бы и боссов, и их адвокатов закатал бы на такой срок, чтоб им… мало никак не показалось! Я теперь понимаю, Саня! Какие там судебные иски?! Помнишь, Чижик рассказывал? Ну Василий Иванович! Что ты! Боюсь только, что она рискует, раскрывая этакий семейный архив. Понимаешь, о ком? Ладно, чего вы там, на своем хурале-то, решили?
— Я сейчас к Сафиеву, а тебе придется кого-то отправить в Уборы. Чтоб все тип-топ получилось.
— Эва, опомнились! — хмыкнул Грязнов. — Да у меня там еще с ночи за порядком следят! Так что, если нет других проблем, я бы начинал. Позвонить Косте или сам доложишь?
— Звони сам. А я в Бутырки, потом — за Ириной и тоже к вам. Кстати, возвращенный фонарик, оказывается, доставил ей ту единственную, причем подлинную радость, которую мадам испытала за долгие годы нашей с ней совместной жизни. Как тебе это нравится? Я ничего не понимаю.
— А я все понимаю. И когда она станет упираться рогом, что не желает никуда ехать, тем более кого-то опознавать, скажи ей, что я лично просил о таком одолжении. Ты, Саня, отличный мужик, но никакой не психолог. А мужиков на фотиках
— Конечно, один — водила поганый, а другой — амбал, так она их квалифицировала. Настойчиво предлагали интимную связь, но при этом побаивались того, к кому ее возили. Значит, лично знакомы. Я эти фотографии для предъявления их в Уборах обязательно прихвачу… Но одного не пойму — при чем тут психология?
— Саня, у тебя сегодня много важных дел, поэтому не бери в голову, давай как-нибудь при случае… Пока.
2
Фамилия Сафиев, наверное, не самая распространенная в России. Но никому в агентстве «Глория» и в голову не могло прийти, будто их люберецкий фигурант одинок на белом свете как перст.
Компьютерный бродяга Макс, получивший от Дениса Андреевича задание отыскать всех Сафиевых, какие имеются в Москве и Подмосковье, и главным образом в районе Люберец, охотно полез в нужные файлы, получая больше удовольствия от самого факта поиска. И по ходу дела попутно сообщил, что, оказывается, еще в 1914 году, если судить по списку абонентов Московской телефонной сети, — и чего он там забыл? — уже имелось несколько носителей этой фамилии. А один из них, некто Д. бек-Сафиев, служил судебным следователем в Бронницком уезде, что под Москвой. Так, может, нынешний Сафиев, надевший исключительно для отмазки милицейскую форму, просто мстит своему предку, защищавшему презренный царский режим?
Но шутки шутками, а Сафиевых набралось столько, что проверить каждого не хватило бы времени и до будущего нового года. Полагая, что проблема фамилии все-таки с нелегалами не связана, решили сузить круг поисков, имея в виду имя Фарид и отчество Фаридович. Тоже не редкость, но именно в Люберцах, точнее, в Люберецком районе, а конкретно — на станции Ухтомская, проживал, надо полагать, в собственном доме, поскольку номера квартиры не имелось, Юрий Фаридович Сафиев.
Вот с него и решили начать поиск. Запаслись на всякий случай и еще несколькими Сафиевыми, в том числе, и из тех же Бронниц.
Пока ехали, обсуждали возможность попадания в цель. И что самое потрясающее — в очко с первой же попытки.
Юрий Фаридович оказался старшим братом Николая. Работал на Казанском вокзале бригадиром носильщиков. О том, чем, помимо основной деятельности занимается младший брат, с которым он не поддерживал особых отношений, естественно, не знал, да и знать не желал. Но к приезду сыщиков отнесся с какой-то обреченной покорностью. А когда ему рассказали о цели приезда, запираться не стал, врать тоже, а просто отвел их в глубину двора, к добротному гаражу, и открыл его.
Младший брат попросил его на время, пока сам не обзаведется личным гаражом, разрешить постоять его недавно купленной с рук «бээмвэшке» здесь, под крышей. Благо гараж большой, и «Жигули» старшего занимали меньше половины помещения. Ничего другого о происхождении машины Юрий Фаридович не знал. А у Николая, сказал он уверенно, деньги имелись. А вот где держит, не говорил.
Еще он сказал, что Николай ни разу на машине никуда не выезжал, все объяснял, что некогда, а впрочем, есть же и служебная, зачем собственный бензин-то жечь? Логично.
Когда машину открыли, все сразу и поняли. Вот почему младший Сафиев не захотел заниматься машиной. Ее надо было сперва хорошо отмывать от бурых пятен, засохших на отливающей бархатом, золотистой обшивке заднего сиденья. А что еще могло характеризовать ленивого и жадного мента — так это оставленная в машине чекушка. Даже не выбросил. Но теперь уже на свою голову. Посудина была аккуратно поднята с пола салона и уложена в коробку, чтобы не стереть случайно оставленных на ее поверхности отпечатков пальцев преступников. Надо понимать, что не сам Гусаров пил из горлышка, держа бутылку как юный пионер свой горн… И когда эксперт-криминалист идентифицирует эти отпечатки, обвинение Рустама в пьяной драке, как записано в протоколе, отпадет само собой. Как, в общем-то, и остальные обвинения в его адрес.