Большое (не космическое) путешествие
Шрифт:
Это был очень странный день рождения – я была приветливой со всеми, улыбалась и смеялась и даже получала удовольствие, но это какое-то другое удовольствие.
Я видела, что некоторые девочки, с которыми я мало общаюсь в обычной жизни, радуются, что их пригласили – они робко улыбались и заискивали передо мной. В другой раз я, может, подосадовала, что они вторглись в наш привычный круг общения (это ведь мама захотела пригласить всех подряд) – но в этот день мне почему-то наоборот хотелось ободрить их, и я была очень доброй со всеми.
Я
Вот что это было за удовольствие.
А ещё, наверное, часть меня была в этот момент с мамой, а ещё я всё время думала о том, как бабушка сидит сейчас где-то в коридоре больницы.
Но в то же время я никогда так отчётливо не чувствовала, как всех люблю. Даже маму Лизы Ващенковой.
Никому не хотелось уходить – несколько пап, вернувшихся на машинах, чтобы всех развезти, в итоге тоже сели у огня. А разве есть способ провести июньский субботний вечер лучше?
Так сказала мужу Любина мама, когда тот порывался уйти – а он возразил, что любит перед сном читать, но потом она что-то налила ему в пластиковый стаканчик, и он успокоился.
Наконец, часов в одиннадцать Лизина мама сказала, что мы как хотим, а она уснёт прямо здесь, если срочно не доберется до дому, и тогда все стали собираться. Поскольку бабушки не было, со мной в квартире должна была переночевать тётя Аня.
Я позвонила бабушке. Она сообщила, что маме немного лучше. И она, то есть бабушка, уже вовсе не сидела в коридоре больницы – они с Николаем давно уехали оттуда, потому что приёмные часы закончились. Николай решил, что ей необходимо развеяться и отвёз бабушку в бар.
Я переспросила несколько раз, прежде чем поняла, что расслышала правильно. Но потом вспомнила, как бабушка сама однажды говорила, что иногда человеку, если он никак не может прийти в себя, позволительно немного выпить, и я подумала, что Николай прав.
Единственное – как ни пытаюсь, никак не могу представить свою бабушку в баре.
Глава 17
Где-то через несколько недель после моего дня рождения маму выписали из больницы, и она на всё лето переехала к нам – ей на работе разрешили взять отпуск по беременности раньше срока.
Меня записали в гимназию в Бердышеве. И хотя мы относились к ней по прописке, мне всё равно пришлось писать вступительный тест. Николай для этого специально отвозил меня туда ещё в конце июня. Меня приняли, потому что с русским языком у меня всё хорошо, и это перевесило недостаточные, как выяснилось, знания по некоторым другим предметам.
– Ты не рада? – спросила мама.
– Ну-у… рада, – неуверенно ответила я. – Просто не верится, что уже в новом году я буду в другой школе учиться.
Как только приехали в тот же день домой, мама вручила мне французский, который успела прихватить в гимназической
– Вот, будешь учить пока сама, – сказала она. – А то у них он с пятого класса. И там я ещё договорилась с учительницей, она с тобой дополнительно позанимается. Садись прямо сейчас. – Маму, мне кажется, сильно взволновало моё поступление, и ещё больше она волновалась о том, как я себя проявлю в гимназии.
Но я в тот день собиралась к Любе, и не могла же мама этому воспрепятствовать – в конце концов, каникулы.
– Всё-таки есть что-то, что мне не нравится в этом твоём общении с Любой, а что именно – не могу сказать, – когда я вернулась домой, ни с того ни с сего заметила мама, пристально посмотрев на меня.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала я, хотя на самом деле, в общем-то понимала: у себя дома Люба по секрету сообщила мне, что обнаружила в спальне родителей бутылку ликёра, и предложила мне его попробовать, совсем немного.
Разумеется, мама не могла знать, чем мы занимались – но что-то она почувствовала. Не знаю, как это у неё выходит. К счастью, внимание мамы переключилось на книгу, которую я держала в руках.
– Зачем ты с собой новый учебник по французскому таскала?
– Но ты сама мне его дала. А пока мы фильм смотрели, я параллельно успела его полистать и даже что-то выучила. Вот, например, ты знаешь, как читается слово “chouette”?
– Как?
– «Шуэт».
– А что оно означает?
– Понятия не имею – но если в учебнике есть, значит, не может быть неприличным, – ответила я.
– Ну вот, опять, – возмутилась мама. – Что из тебя лезет всякий раз, как ты с Любой пообщаешься?
На мой взгляд, ничего такого из меня не лезло, но спорить смысла не было.
– Ладно тебе, пусть лучше идёт дальше учит, – сказала бабушка. – Вообще-то Марина молодец, быстро схватывает.
– Это хорошо, что быстро, – согласилась мама. – Учиться-то надо – надо понимать, что жизнь – это не вечный праздник.
Это она так готовит меня к новой жизни. Ведь в гимназии будет «всё серьёзно».
– Да я же не отказываюсь учиться. Вообще, по-моему, мне французский нравится. Если бы только в новой школе был со мной кто-нибудь из моих подруг, – вздохнула я. – Я же никого не знаю в Москве.
– А Лера?
До этого я побывала на даче у тёти Веры – целых два дня там провела, пока мама, выписавшись из больницы, доделывала дела в Москве.
Тётя Вера постелила мне постель в отдельной комнате и спросила, не страшно мне будет одной. И ещё давала на завтрак бутерброды с красной рыбой. А Лера водила меня в бассейн – и ещё вечером, когда мы собирались гулять, накрасила меня. В общем, вела себя гостеприимно.
Только из-за одного этого не делаются подругами.
Она старше меня на полгода, но выше на целую голову, а поскольку занимается гимнастикой, мышцы у неё развиты гораздо больше – но талия тонкая.