Большой футбол Господень
Шрифт:
Так что образовалась уже полноценное государство с разделением на аристократию и народ.
Прелесть современного отшельничества – в спутниковой антенне. В Своей Пустыни Дионисий видел мир – и соратникам тоже показывал. Иногда мелькали сообщения о Нем Самом: особенно в Москве многие поклонялись Божественным Супругам, а тем более – Их чудесно воскресшему Сыну. Выйти живым и невредимым прямо из эпицентра, да потом здесь и сейчас на Земле, не откладывая до Страшного Суда, покарать взрывников – только так и мог поступить в наше время Спаситель хороших людей. Не всех – а только хороших. А спасать плохих – грех против Земли и Неба.
Дионисий
Чувство, известное любому медведю в тайге, занимающему и хранящему свою территорию – но утраченное городскими людьми.
Волосы у Натальи уже закрывали груди. Следующим этапом было: натянуть до пупка.
Мавра, выкормив котят, пристрастилась убегать в тайгу.
Там она охотилась, в ней тоже оживали древние инстинкты – и она все реже возвращалась домой погреться и покормиться.
Миша просил и дядю Оркестра, и дядю Серёжу купить ему ружье: он тоже хотел ходить охотиться в тайгу. Да и без тайги можно было стрелять каких-то птичек прямо около дома. Но Дионисий запретил: вспомнил о прежних подвигах упрямого мальчишки. Кто его знает, в кого он прицелится однажды?!
Так все и жили счастливо, но никто не знал, что СПИД уже перешел к ребенку, которого Клава ещё только должна была родить через месяц. СПИД зреет медленно но неуклонно – куда медленнее, чем Клавин живот, но куда более неотвратимо: никакой выкидыш СПИДу не грозит. И сколько продолжится незримое деление колонии на больную и здоровую части – не знало и Само Господствующее Божество. А врачей в Пустыни нет, тем более – сложной лаборатории, чтобы сделать анализ. Значит, течение обещает быть классическим – не искаженным и не отсроченным новейшими лекарствами.
Восход Солнца над горизонтом совершенен и смотреть на него никогда не надоест. Но каждый восход – немного другой, что и заметит внимательный наблюдатель. И волны, разбивающиеся о берег – похожи одна на другую, но каждая и чуть-чуть другая: и смотреть на них никогда не надоест одинокому путнику, если он открыт для внимательного созерцания. Страшен только Хаос, только одиночное заточение в Себе Самом, где нет ничего кроме мысли, вихрем несущейся по постылому кольцу. А когда перед Господствующим Божеством бесконечно накатывают сменяющие друг друга варианты космосов – тогда бесконечное череда разнообразных мгновений никогда не сможет Ему наскучить.
Господствующее Божество поняло это и успокоилось: не грозит Ему скука застоя, скука застывшего неизменного мига.
Сколько бы Вселенных ни создало Оно одну за другой, никогда не может случиться полного повторения, слишком каждая сложна и огромна – и тем неповторима. И значит, предстоит Ему приятная вечность, когда Вселенные будут сменять одна другую как вечные набегающие волны, а Оно – счастливое бессмертное будет созерцать Творения Свои.
Но достаточно приличная Вселенная, когда можно будет не думать о качестве и наблюдать лишь дальнейшие вариации, получится, надо думать, ещё не очень скоро. Ещё придётся Ему подучиться.
Учиться – интересно, потому что учиться – значит развиваться. Значит – пробовать что-то новое. Даже и хорошо, что нынешний набросок мира несовершенен. Это дает возможность
Хотя Оно принялось свертывать созданный Им Космос впервые, Ему не было жалко всех этих разнообразных многопланетных тварей, обреченных на уничтожение и забвение. Впрочем, не совсем забвение – Оно будет помнить их, не по отдельности, разумеется, а в самом общем виде. Помнить настолько, чтобы не повторить прежние несовершенства.
А промелькнувшие существа, даже самые симпатичные среди них – что ж, Оно когда-то им слегка посочувствовало, но сделать для них ничего не может. Перетащить хотя бы потомков их через свертывание Вселенной в новый цикл не в силах даже Оно. Мир был бы грустен, если позволить себе малейшую привязанность. Но Оно не желает быть грустным Божеством, и потому Оно ни о ком не жалеет: их миг прошел – зато наступил миг следующий!
Да и что такое – Его мимолетные привязанности? Слишком они неровня: бесконечное Божество и маленький муравей. Или кошка. Или мартышка. У Него в запасе вечность, что Ему испортить эскиз-другой.
Вот, правда, вопрос: изобретут ли следующие планетяне в новой Вселенной футбол?! Если нет, Ему будет немного не хватать этой неразумной, чем и притягательной игры. Такой же бесконечно разнообразной в своей монотонной повторяемости, как набегающие волны. Но ведь Оно сможет послать вдохновение какому-нибудь энергичному планетянину, чтобы завелся футбол и в следующем Космосе – чтобы всегда Ему было, что посмотреть. Игроки падают, ломают ноги, катаются от боли, а Оно – наблюдает крошечные фигурки, Само не ведая ни боли, ни страха, ни риска. Да Оно бы никогда не смогло перенести того, что претерпевают поминутно ломающиеся ради Него игроки: ведь Оно насквозь ранимое и беззащитное, потому и вынуждено защищаться непробиваемым всемогуществом и беспредельным всеведением.
Господствующее Божество совсем было собралось сбить фокус и отдохнуть от слишком подробного наблюдения за мелкими планетянами, когда вдруг не то что бы неясно ощутило, но прямо увидело, что маленькое существо наблюдает за Ним. Не гипотетическое Вышнее Н/Н, от мысли о Котором Господствующее Божество давно отказалось, но вполне реальное маленькое существо. Наблюдает не сверху, но снизу. Что оно знает, что видит?! Да почти ничего. Хотя и сумело, не сходя со своей пылинки, сосчитать и измерить несколько тысяч окрестных галактик, что вызывает определенное уважение. Но наблюдательные возможности существа все же незначительны по сравнению с его беспредельной мыслью.
Существо, живущее лишь космический миг, вмещает, оказывается, в свою мысль и вечность, и бесконечность. Мыслью своей оно даже преодолевает смену космических циклов и проникает дальше в следующие Вселенные, которые Господствующему Божеству ещё только предстоит создать. И получается, что не мощью, но мыслью существо дерзнуло ровнять себя с Ним Самим!
Хуже того, маленькое краковременное существо осмеливается временами жалеть Его, воспринимать Его бесконечное и одинокое существование как проклятие! Хотя Само Оно уже преодолело сей соблазн и утвердилось в том, что бесконечность и одиночество – высшее благо.