Большой ментовский переполох

Серегин Михаил Георгиевич

Ребята обстоятельно, дополняя или поправляя друг друга, изложили последние новости своего расследования.

– Нам бы очень хотелось помочь Мартышкиной. Мало того, что мужа убили и его труп украли, так еще и бандиты деньги вымогают, – подвел итог всему сказанному Федя. – Может, вы нам посоветуете, как помочь бедной женщине?

Мочилов думал долго, качая головой, и наконец сказал:

– Ситуация не из легких, и, честно говоря, я даже не знаю, что тут можно предпринять.

– А если задержать Лысого по обвинению в вымогательстве денег? – предложил Веня.

– Не пойдет, – покачал

головой Глеб Ефимович. – Он же деньги не вымогает, а просто хочет получить игорный долг. И вообще, все эти игорные дела оч-чень грязные, – протянул он.

– Почему? – наивно поинтересовался Пешкодралов.

– Потому что там не за что бывает зацепиться. Вроде бы ничего противозаконного не делается, но тем не менее из-за карточных и тому подобных долгов столько преступлений совершается. Вот если Мартышкина им долг не вернет и они ее убьют, тогда уже с полной уверенностью можно заводить дело, ловить преступников...

– Это что же получается, собственными руками человека в лапы смерти отдать? – возмутился чувствительный Федя. – Это неправильно.

– А ты-то что так распереживался? – удивился Глеб Ефимович. – Что, курсант, молодая вдовушка понравилась?

– Да нет, – смутился Ганга. – Просто она на мою маму в молодости похожа.

– А, тогда понятно, – с трудом скрывая улыбку, протянул Мочилов. Порыв Феди его тронул, и он сказал: – Ладно, попробую насчет этой Мартышкиной со Стебловым посоветоваться, может, он что подскажет.

– Спасибо, – поблагодарил Федя, а Веня спросил:

– Когда к вам подойти можно?

– Сразу после олимпиады.

– Какой олимпиады!!! – одновременно вскричали курсанты.

– Обычной, зимней, – пожал плечами Мочилов. – Ко мне вчера Садюкин все приставал, требовал улучшить дисциплину, дать дополнительную нагрузку курсантам, вот я и решил совместить приятное с полезным – и спортом позанимаетесь, и дисциплину подтянете. На сегодня, с позволения высшего начальства, я даже освободил всех учеников школы от занятий. Так что я бы вам посоветовал сделать зарядку, не помешает, – добавил он.

– Глеб Ефимович, а кто разрабатывал план олимпиады? – на всякий случай поинтересовался Санек, хотя все и так уже знали ответ.

– Садюкин, конечно, это по его части, – подтвердил Мочилов. – Так что не осрамите меня перед всей школой, – добавил он на прощание и ушел.

10

Известие о предстоящей олимпиаде оказалось не единственным сюрпризом в это утро. Еще по дороге в столовую Дирол неожиданно обратил внимание сокурсников на двух курсантов в спортивных костюмах. Казалось бы, в преддверии олимпиады ничего необычного в этом не было, если бы не тот факт, что костюмы новоиспеченным спортсменам были явно маловаты: спортивные брюки едва прикрывали икры, обнажая лодыжки, затянутые в вязаные носки.

– Эй, пацаны, у вас что, за одну ночь неожиданно ноги выросли? – обратился к ним Санек.

Но те только что-то недовольно буркнули в ответ и продолжили свой путь. Через несколько минут курсанты узнали, что мода на короткие спортивные штаны, видимо, распространилась на всю школу. Каждый второй курсант в столовой щеголял не поместившимися в брюки лодыжками.

– Это

что, новый писк или ребята просто прикалываются? – удивился Федя, на этот раз замечая на одном из курсантов не только короткие штаны, но и узкую, с короткими рукавами, спортивную кофту.

– Сдается мне, что к этому приложил свою лапищу Садюкин, – задумчиво проговорил Веня, усаживаясь на свое место в столовой.

Однако Кулапудов оказался не прав, что подтвердилось уже через минуту с приходом Зоси Красноодеяльской. В отличие от всех остальных, миниатюрная Зося выглядела просто великолепно. Она была одета в зеленый спортивный костюм и такую же зеленую курточку с высоким воротником. А главное, все это было ей впору. На голове же девушки красовалась синяя вязаная шапочка.

– А вы разве на олимпиаду не собираетесь? – удивилась она, увидев, что ребята сидят в своей обычной форме.

– Не просто собираемся, а намереваемся занять первое место, – откликнулся Веня.

– Тогда почему вы до сих пор не одеты?

– А во что мы должны быть одеты? – не понял Дирол.

– В спортивную форму, конечно, – пожала плечами девушка. – Вы посмотрите по сторонам.

– Кажется, я начинаю понимать, откуда весь этот маскарад со спортивными костюмами, – догадался Веня и обратился к Красноодеяльской: – Зося, может, ты нам объяснишь, почему половина курсантов выглядят так, будто обокрали магазин детской одежды?

– Это Смурной постарался, он что-то перепутал с размерами, а потому одну часть костюмов заказал взрослую, а вторую – подростковую, – пояснила девушка.

– Уж лучше вообще без формы, чем в таком обличье, – подал голос Пешкодралов, внимательно наблюдая за тем, как какой-то курсант за соседним столиком с яростным выражением лица пытается оттянуть рукава своей кофты, будто они от этого могли стать длиннее.

– Без формы нельзя. Смурной хотел обменять костюмы маленьких размеров на нормальные, но оказалось, что тот магазин, где был сделан заказ, сегодня закрыт. А Садюкин требует, чтобы все курсанты на олимпиаде были в спортивной форме, иначе они не будут допущены к соревнованиям. Так что я бы вам посоветовала бежать и побыстрее хватать форму, иначе вам совсем детские костюмы достанутся, – заботливо проговорила Красноодеяльская.

– А где эту хватают, если не секрет? – поинтересовался Дирол.

– Смурной в спортзале раздает. Говорят, больших размеров почти не осталось.

– Так чего же мы ждем, – спохватился Кулапудов, который как раз носил большой размер одежды. – Бежим в спортзал.

В спортзале экипировка курсантов шла полным ходом, а руководил ею Владимир Эммануилович Смурной. Правда, это сейчас он стал Владимиром Эммануиловичем, а раньше был просто Володей, даже для курсантов. Всего два года назад Смурной был курсантом такой же школы милиции, только располагавшейся в Москве. Окончив ее, Володя с радостью вырвался из-под родительской опеки и охотно согласился работать в Зюзюкинске. Этот городок казался ему идеалом свободной жизни. В этом учебном году ему впервые доверили курировать группу первокурсников. Помимо этого, Владимир Эммануилович считался завхозом, а потому рьяно следил за каждым предметом, за любой мелочью, принадлежащей школе.