Большой облом
Шрифт:
Следующим по списку срочных мер стало повышение физической и огневой подготовки личного состава, в связи с чем началась беспощадная борьба с курением и лишним весом. Опять в ход пошли приказы с индивидуальными указаниями кому сколько весить, и каким образом такого субтильного состояния можно достичь. К сожалению, курить смогли бросить всего двое, зато спортивную выправку приобрели почти все (за исключением тех двоих, чьи морально-физические силы оказались подорваны самоотверженной борьбой с курением). Огневая подготовка отдела была отмечена специальным приказом краевого начальства.
С третьим этапом, касающимся соблюдения закона при его защите, возникли определенные трудности. Неугомонный Рябько пытался привить подчиненным правильное понимание закона достаточности доказательств, необходимых для
В общем, Рябько пришелся ко двору, и если бы не его неистребимая московская мания всех поучать, и не его слизанная с американцев привычка по любому поводу задавать один и тот же нешуточный вопрос «вы уверены?» (что хотите выпить? отлить? дать показания? позвонить адвокату? явиться с повинной?) и задирать вместо носа на сопатке ноги на стол, в нем бы, пожалуй, и души не чаяли, потому как при всех своих странностях, был по натуре парень компанейский, выпить не дурак и до женского полу охоч в пределах разумного, то есть не в ущерб мужской солидарности…
Совещание между тем двигалось своим попунктным чередом. Уже обменялись мнениями о вчерашнем нападении на «Амфитриту» (постановили дела у милиции не оспаривать, поскольку в том, что ее вызвали раньше полиции, не обнаружено злого умысла, тем более что и дело какое-то невнятное, с душком, с придурью); поговорили о новых жертвах сексуального маньяка (было высказано предположение, что маньяков двое, так как в некоторых случаях жертвы оказывались больше изнасилованными, чем избитыми, в других – наоборот, хотя оба гада имеют подлую привычку не оставлять на месте преступления использованных презервативов, из-за чего их ДНК никак не удается установить); разобрались с пикетчиками, несущими неусыпную вахту возле резиденции мэра с плакатами, обвиняющими городского голову во всех смертных грехах, включая аболиционизм, эзотеризм и американофилию (сочли необходимым обратиться с соответствующим запросом в Службу Психиатрического Надзора, но на всякий случай дали указание начальнику ОБЭП проследить источники финансирования этого бездарного шоу); скоординировали свои действия на митинге, посвященном торжественной встрече знаменитого американского плейбоя (особое внимание уделили возможным провокациям международных феминисток, о концентрации которых в отелях и пансионатах Южноморска сообщила под большим секретом ФСБ); выслушали препирательства между начальником патрульной службы и начальником отдела Общественных Нравов в связи с очередными столкновениями противоборствующих группировок из-за кафе-бара «Ильич» (верные ленинцы по своему обыкновению пребывали в непоколебимой уверенности в том, что заведение названо так в честь их кумира, – вечно живого вождя международного пролетариата, тогда как гомосексуальные круги придерживались музыкальной точки зрения, согласно которой название кафе-бара являлось данью уважения
Угорский многообещающе пошуршал бумажками, откашлялся, улыбнулся и начал свою речь с главного лозунга месячника: «Долой холяву! Да здравствует гамбургский счет!» При этом все дружно взглянули на не включенный телевизор, обиженно помалкивавший в своем углу, – такие вот чудеса природной дикции. Далее последовали разъяснения. Поскольку, что такое «холява» знали все, расшифровке подлежал только «гамбургский счет». Чем больше Угорский говорил, тем глубже становилось недоумение слушателей. Как это, пошел с женой в ресторан и каждый сам за себя заплатил? Что, и с бля… то есть с женщинами легкого поведения можно так же?.. Однако недоумению на сей раз не суждено было перерасти в перепалку, – на столе начальника полиции включился селектор и возмущенный голос его секретарши сообщил о беспримерной наглости зарвавшихся ментов Сичинавы, не далее как полчаса назад арестовавших на городском пляже нескольких отдыхающих, якобы, за нарушение общественного порядка в виде драки…
Угорский осекся и с беспокойством оглядел взволнованных полицейских. Их шеф, моментально переместившийся из одного руководящего кресла во главе стола совещаний в другое – за своим письменным столом, приказал секретарю немедленно связаться с начальником милиции. В помещении установилась напряженная тишина.
– Нугзар Константинович, что я слышу, – начал было шеф выражать свое возмущение, но, очевидно, перебитый встречным душевным порывом, обратился в слух, все более и более успокаиваясь по мере упрочения в этом качестве.
– Все ясно, Нугзар Константинович. Ваши ребята действовали правильно, в рамках договоренностей… Я сейчас же направлю к вам своих людей. Надеюсь, поделитесь копиями протоколов… Всего доброго.
Начальник полиции положил трубку и, ни на кого не глядя, щелкнул переключателем селектора.
– Катерина Кирилловна, соедините меня с дежурным.
– Соединяю…
– Дежурный по управлению муниципальной полиции сержант Варлов…
– Слушай, Варлов, ты получил ориентировку из милиции насчет маньяка-насильника, некоего Сурова?..
– Так точно, шеф, получил. Я, как полагается, передал патрульным, по отделам, по опорным пунктам… Что-нибудь не так, шеф?
– Все так. Просто уточняю…
Шеф отключил селектор и строго оглядел свое воинство.
– Кто нуждается в объяснениях?
В ответ – суровое молчание. Все понятливые – прямо слов нет. И не надо.
– Шеф, – позволил себе задать умный вопрос Рябько, – а не тот ли это Суров, что вчера «Амфитриту» от грабежа спас?
– Возможно, – поморщился шеф, досадуя на то, что сообразительный москвич сорвал ему маленький производственный экзамен. А потом еще смеют удивляться: почему нас, москвичей, не любят? По кочану!..
– Странно, – подал голос начальник детективов, – вчера он – герой, а сегодня уже маньяк?
– Вот поезжай к Сичинаве и выясни все там, на месте. А заодно заберешь тех гавриков, что устроили с этим Суровым потасовку. Двое из них в городской больнице, так что пошли кого-нибудь туда взять показания…
– А как насчет допроса Сурова?
– От тебя зависит…
– Мне прямо сейчас двигаться или после совещания?
Шеф вопросительно взглянул на Угорского. Тот было замялся, но с честью вывернулся из положения, – недаром его Угрем прозвали.
– Да у меня, Юрий Антонович, собственно, всё. Напомню только, что месячник борьбы с холявой, – это еще один шаг на пути приобщения нашего города к общечеловеческой цивилизации, и на вас, господа полицейские, будут обращать внимание в первую очередь, так как именно вы олицетворяете закон и порядок, без которых, как известно, не бывает ни свободы, ни демократии…
Зампрокурора умолк и стал собирать свои бумаги под облегченный шепоток господ полицейских. Шеф, обождав для верности пару минут, объявил совещание закрытым.